Мария-Луиза Франц - Лекции по юнговской типологии: Подчиненная функция. Чувствующая функция

Находясь в компании друзей или готовясь к публичному выступлению, мы часто испытываем чувства одновременно на двух уровнях: например, взволнованность и сдержанность. Было бы несправедливым назвать одну из сторон этой амбивалентности «шизоидной» или вытеснить ее в тень, или в аниму(с). Предпочтительнее ли вообще быть всесердечным «wholehearted», нежели узко непривлекательным в своем рациональном устремлении «singleminded»? Оказавшись в обстановке, где разгораются страсти, обе стороны нашей чувствующей функции часто проявляются одновременно, выявляя ее архетипический уровень: печаль и веселье, желание и отвращение, любовь и ненависть часто сочетаются в самых близких взаимоотношениях и в одно и то же время. Почему же подобное не может происходить с интроверсией и экстраверсией? Разве не может функция одновременно и интровертировать, и экстравертировать? Разве я не могу наблюдать и размышлять в одно и то же время?

У людей с дифференцированной чувствующей функцией обе ее составляющие части работают в полной гармонии. Я думаю, что «холодность», часто приписываемая чувствующим типам, является следствием гармонии между их отношением к объективно сложившейся ситуации и собственными внутренними субъективными оценками. Холодность — это просто умение управлять своими эмоциями, которые у многих из нас иначе вылились бы в ярость. Мы жертвуем адаптацией, чтобы остаться верными своим чувствам, или поступаемся своими ценностями, чтобы соответствовать общим стандартам. Но это не относится к людям с дифференцированной чувствующей функцией! Такой человек, обладая превосходной адаптацией, может даже совершить безнаказанное убийство и при этом не лгать самому себе: ведь интровертная часть его чувствующей функции поддерживает в нем полное согласие с его ценностями. Человек другого типа с односторонней функцией (экстравертной или интровертной), пережил бы моральный кризис и рассматривал совершенное преступление с экзистенциальных позиций чести, искренности, истины и т. д. Чувствующий же тип просто переваривает внутри себя внешние аспекты своих действий, оценивает в соответствии с существующими условиями их необходимость и уместность, руководствуясь своей главной целью — поддержанием налаженных связей.

Экстравертную чувствующую функцию не следует путать с персоной. Хотя у Юнга обе эти категории связаны с процессом адаптации, экстравертное чувство является функцией личности. Оно характеризует способ действий и может быть выражением индивидуального стиля. С помощью этой функции личность формирует ценности и адаптируется к ним различными способами, которые могут быть высоко дифференцированными, индивидуальными и оригинальными.

С другой стороны, персона является одним из основных архетипов психического, соотносящимся со способом, посредством которого сознание отображает общество. Таким образом, строго говоря, у Юнга понятие персоны не соотносится с чем-то индивидуальным. Формирование персоны означает формирование отображения коллективного консенсуса. Заключенный или наркоман, или отшельник, или генерал могут обладать сформировавшейся персоной, если стиль и форма их поведения совпадают с соответствующими коллективными паттернами поведения. Эти паттерны — архетипические. Чувствующая функция может иметь мало общего, или вообще не иметь ничего общего с такой адаптацией, поскольку человек может быть прекрасно связан с коллективом посредством мышления, интуиции и ощущений. Короче говоря, в классической теории персона представляет собой коллективный способ исполнения определенной роли в этом мире; чувствующая же функция является индивидуальным инструментом самоутверждения.

Как правило, ориентация чувствующего типа определяется его чувствующей функцией, то есть, он управляет своей жизнью в соответствии с ценностями, определяемыми чувством, и процессами, с ним связанными. Если выйти за пределы столь простого утверждения, то можно снова попасть под влияние тех расхожих клише, согласно которым чувствующие типы: (а) обладают большим запасом чувств или (б) имеют чувства особого рода, или (в) им свойственны только хорошие или возвышенные чувства.

Узнать чувствующий тип можно с помощью традиционного простого правила — отталкиваясь от обратного. Вспомнив, что, согласно Мозесу Мендельсону, мы не способны одновременно и чувствовать, и размышлять, а согласно Юнгу, — чувство и мышление несовместимы, мы придем к заключению, что чувствующие типы — это люди, которым обычно трудно думать, которые не в ладах со своими мыслями. Если способность хорошо чувствовать подразумевает неразвитое мышление, то чувствующих типов следует искать среди людей, которых нервируют идеи.

Чувствующие типы стремятся к богатому фантазиями, эмоциональному мышлению, но оказываются не в состоянии продумать до конца даже чрезвычайно важную для них идею, более или менее тщательно ее проработать. Она всегда остается доктринерской, начетнической. Кажется, что не они овладевают идеями, а идеи овладевают ими. Такие люди часто читают либо слишком много и беспорядочно, или не читают вовсе. Принцип "все или ничего" обычно проявляется и в других жизненных ситуациях, связанных с мышлением: например, обдуманное планирование становится или излишне детализированным, или легкомысленно магическим. Чувствующие типы с восторгом посвящают себя служению идее, но принимаемая ими идейная программа часто оказывается странной, архаичной, обреченной на неудачу. Иногда мысли, занимающие их в шестидесятилетнем возрасте, кажутся им такими же великолепными, какими воспринимались, когда они впервые пришли им в голову во время учебы в колледже. Поэтому они оказываются в плену своих старых ограниченных взглядов и способны мыслить только очень жестко, вместо того, чтобы делать это или серьезно, или весело. Даже те мысли, которые им приходят в голову относительно самих себя, могут страдать теми же недостатками, поэтому то, что они думают о себе, совершенно не совпадает с тем, кем они являются на самом деле. Подчиненная мыслительная функция «увековечивает» условия, которые давно уже не существуют, и усиливает неврозы, заталкивая личность в жесткие рамки, которые она давно уже переросла. Их могут захватить мучительные размышления о логических и метафизических проблемах, таких как природа истины или конец света. Чердак памяти чувствующих типов, загроможденный старинной мебелью, может тем не менее превратиться в склад материалов для творческой работы, в котором хранятся неведомые и оригинальные глубинные компоненты психического.