Анжела Варданян - Этюды по детскому психоанализу

Я спрашиваю согласия родителей на включение Вигена в нашу беседу и объясняю им, что ему очень важно знать правду, что их сын давно ее ищет и готов все услышать. Я обещаю помочь, если им трудно самим начать разговор. Последнее сняло, видимо, с них груз вины и ответственности. Они согласились на мое предложение, отец молча, кивком головы, а мать сказала: «Говорите, если надо, сами все, что хотите».

Я обратилась к мальчику, вновь скрывшемуся в глубине замка.

– Виген, иди сюда, к нам. Твои мама и папа рассказывают о тебе. Я думаю, что тебе хочется узнать, о чем мы говорим. Подойди послушай их. Они хотят, чтобы ты поговорил с нами.

Он долго не показывался, затаившись внутри замка. Мы терпеливо молча ждали. В этой спокойной сцене ожидания было нечто торжественное. Потом Виген медленно, спиной вышел и как-то полубочком направился к нам своей неуверенной походкой с заплетающимися ногами. Подойдя к нам, он, не поднимая глаз, в нерешительном ожидании встал передо мной. И лишь после того, как я вновь предложила ему сесть с нами, он осторожно присел на краешек скамьи между мной и отцом.

Между нами воцарилось напряженное молчание, тишина, которую прервала я, обратившись к Вигену:

– Ты хочешь услышать то, о чем узнала я?

Вместо ответа он еще ниже опустил голову, пытаясь, словно черепашка, спрятать ее внутрь себя. Одновременно начал прятать ладони между коленями. Я продолжила:

– Твои родители рассказали мне историю твоего рождения, они хотят, чтобы ты все услышал, мне кажется, что тебе интересно об этом узнать. Твои папа и мама позволили мне обо всем рассказать тебе, им трудно, видимо, говорить об этом. Ты хочешь знать?

Опять молчание, но осторожный взгляд исподлобья, быстро проскользнувший по моему лицу и вновь спрятавшийся вовнутрь, выдал его желание «подглядеть» запретное.

– Не бойся, – подбодрила я его, – здесь нет секретов. Твои родители готовы поведать тебе правду.

В позе мальчика появилось напряжение, но я спокойно продолжила:

– Если тебе будет что-то непонятно, ты можешь задать любой вопрос или сказать все, что хочешь и когда захочешь.

Он слегка повернулся ко мне, но лишь вполоборота, не поднимая головы.

– Мама и папа рассказали мне, – начала я, – что они были очень молоды и совсем еще не были готовы иметь детей, когда мама узнала о том, что у нее в животе из семени папы растет ребенок. Это был ты, но она не знала, кто ты такой, сумеет ли она тебя полюбить. Она, наверное, растерялась, может, даже расстроилась и, конечно, рассказала обо всем твоему папе. Ей, как и твоему папе, еще хотелось гулять, веселиться, быть вместе вдвоем, они еще не успели пожениться и не думали заводить детей. Так иногда бывает в молодости. Ведь тогда они еще не стали твоими мамой и папой, а были просто молодой парой. Ты это понимаешь?

Ответом было молчание, но напряжение в теле ребенка исчезло.

– Они подумали и поняли, что могут стать твоими родителями, могут дать тебе возможность родиться, жить. Ты же знаешь, что они могли бы кому-нибудь отдать своего ребенка или сдать его в детский дом. Так делают иногда те, кто не хочет иметь детей или не может их вырастить. Ты же об этом, наверное, слышал? А твои папа и мама поженились, стали мужем и женой, сделали все, что могли, чтобы ты мог вырасти.

Молчание. Тело ребенка расслабленно, мальчик откидывается спиной на грудь отца.

– Тебе было обидно, потому что ты не знал, что, когда ты родился и был очень маленьким, они были очень молоды. У них было много таких сложностей в жизни, о которых обычно взрослые не говорят детям, так как думают, что их не поймут, или не говорят, чтобы не огорчать своих детей.

Это не ты был плохим, а им было очень трудно в своей взрослой жизни, а потому им было трудно понимать тебя, твои желания. Ты ведь хотел, чтобы они занимались только тобой, думали только о тебе, говорили с тобой обо всем. Но этого не было, и ты чувствовал себя одиноко, тебе было страшно, обидно. И ты плакал, потому что был еще очень маленьким, не умел еще говорить, не мог им сказать, что очень любишь их, своих маму и папу, что ты хочешь им помочь. Но ты ничего не мог сделать, и поэтому ты плакал, тебе было грустно и страшно. Ты это помнишь?

– Да, – шепотом ответил он, не поднимая глаз.

– Ты знаешь, о чем мечтает твой папа? Мне кажется, что он мечтает о том, чтобы ты, Виген, его старший сын, первенец, быстро рос. Стал сильным, смелым мужчиной, чтобы вы вместе делали бы свои мужские дела, стали бы настоящими друзьями. Не веришь? Спроси у него сам. Не бойся.

Виген поворачивается в сторону отца и, смотря ему в глаза, тихо спрашивает:

– Да, папа?

– Да, сынок, – отвечает отец не отводя взгляда. Лицо отца смягчается, в голосе звучит ласка. – Я хочу, чтобы ты стал большим и сильным.

Сын вновь откидывается на грудь отца, спины у обоих, как бы приобретя опору, выпрямляются.

– А твоя мама, ты знаешь, как ей хочется, чтобы ты быстро рос, был здоровым, сильным. Она все время беспокоится, боится за тебя.

– Ты боишься, мама? – спрашивает Виген мать.

– Да, – отвечает мать несколько театральным голосом, пытаясь скрыть смущение. – Боюсь, когда ты плачешь, когда не ешь. Я боюсь, что ты заболеешь. Я боюсь за своих детей, за тебя, за Карлена.

Наступает молчание, которое вновь прерываю я.

– Вы, если хотите, можете помочь друг другу при условии, что будете доверять друг другу: говорить о своих желаниях, сомнениях и сложностях. Твои папа и мама, Виген, хотят тебя понимать во всем и помогать тебе, если это тебе нужно, но они не знают, как, когда, в чем? У тебя есть язык, и ты можешь им объяснить, что тебе нравится, чего ты хочешь, а чего нет. Они стараются быть хорошими родителями, а ты хорошим сыном. Но вы этого можете достичь, только поняв друг друга, слушая и разговаривая.

Я смотрю на мальчика, прислонившегося к груди отца, и замечаю, что они очень похожи. Лицо сына выражает покой и безмятежность, лицо отца – спокойствие, а лицо матери – задумчивость.

– Мне кажется, что вам есть о чем подумать и поговорить втроем, без меня, – произношу я, вставая.

Они остаются на скамейках еще некоторое время, а потом втроем удаляются в сторону велосипедной к Карлену и играют вместе, всей семьей.

Они ушли из «Сада радуги» последними. Я смотрела им вслед – их шествие было символично.

Первым по ступенькам, не спеша, спускался отец. За ним также неспешно шел Виген, следом с криком, вырвав из рук матери свою руку, победно шагал крепыш Карлен. Процессию завершала мама, слегка растерянная и притихшая.

Теперь семью ведет папа, возможно, к новым отношениям, обретя отцовство, хотя и с опозданием. Перефразируя слова З. Фрейда, об этой истории можно сказать: «Сын сделал мужчину своим отцом».