Девид Майерс - Социальная психология

Конфликт между группами нередко подогревается иллюзорными представлениями о том, что все зло — от руководителей противоборствующей группы, а члены её, хотя они и несамостоятельны и ими манипулируют, — на нашей стороне. Этот феномен «лидер плох, а люди хороши» проявился в том, как американские и советские граждане воспринимали друг друга в период холодной войны. США начали в войну во Вьетнаме, веря, что в регионе, где господствуют вьетконговские «террористы», у них полно союзников, которые только и ждут их прихода. Как стало ясно впоследствии из информации, которая до поры до времени была секретной, власти выдавали желаемое за действительное.

{Зеркальное восприятие подливает масла в огонь конфликта. Когда в 2000 г. оказалось, что исход президентских выборов зависит от результатов пересчета голосов в штате Флорида, и сторонники Гора, и сторонники Буша говорили примерно одно и то же: «Нам нужно лишь одно — честный и правильный подсчет голосов. Наши соперники хотят украсть у нас победу»}

Еще один тип зеркального восприятия — взаимное преувеличение позиций обеими сторонами. Позиции людей, имеющих разные взгляды на такие проблемы, как аборты, смертная казнь или сокращение бюджетных ассигнований, зачастую различаются меньше, чем кажется самим оппонентам. Каждая из сторон преувеличивает экстремизм другой стороны, особенно если эта группа стремится к каким-либо переменам. Каждая сторона считает, что «наши» представления базируются на фактах, а «они» интерпретируют факты в соответствии со своей идеологией (Keltner & Robinson, 1996; Robinson et al., 1995). Именно из таких неадекватных представлений об оппоненте и возникают культурные войны. По мнению Ральфа Уайта, сербы начали войну в Боснии отчасти из гиперболизированного страха перед умеренно религиозными боснийскими мусульманами, которых они ошибочно приравняли к исламским фундаменталистам и фанатичным террористам Ближнего Востока (White, 1996; 1998).

Изменение восприятия

Если верно, что искаженное восприятие — «спутник» конфликтов, оно должно появляться и исчезать по мере того, как вспыхивают и гаснут сами конфликты. Именно это и происходит, причем с поразительной регулярностью. Те же самые процессы, которые создают образ врага, могут до неузнаваемости изменить его, когда враг становится союзником. Так, те, кто во время Второй мировой войны были «кровожадными, жестокими, вероломными япошками с торчащими зубами», вскоре превратились в глазах граждан Северной Америки (Gallup, 1972) и для масс-медиа в наших «интеллигентных, трудолюбивых, дисциплинированных и изобретательных союзников». Зато русские, их союзники по антигитлеровской коалиции, стали «воинственными» и «вероломными».

Немцы, которых после двух мировых войн ненавидели, сначала стали предметом восхищения, а потом их снова возненавидели и вновь возлюбили: судя по всему, та черта национального немецкого характера, которая раньше считалась «жестокостью», таковой более не считается. До тех пор пока Ирак воевал с Ираном, хотя при этом он использовал химическое оружие и уничтожал своих собственных граждан — курдов, его поддерживали многие страны. Враг нашего врага — наш друг. Когда же в войне с Ираном была поставлена точка и Ирак вторгся в богатый нефтью Кувейт, его действия мгновенно были названы «варварскими». Поразительно, как быстро изменяются образы наших врагов.

{ Изменение восприятия. Североамериканцы, когда-то бывшие друзьями Ирака, во время войны в Персидском заливе (1991 г.) стали его врагами и друзьями Кувейта}

Масштабы искажения восприятия во время конфликта — отрезвляющее напоминание о том, что люди, находящиеся в здравом уме и не отличающиеся патологической злобностью, тоже способны создать искаженные представления о своих антагонистах. Когда мы конфликтуем с какой-либо другой страной, другой группой или просто с соседом по комнате в общежитии или с одним из родителей, то с готовностью (и ошибочно) воспринимаем свои собственные мотивы и действия как исключительно благородные, а мотивы и действия другой стороны — как злонамеренные. Обычно наши оппоненты отвечают нам тем же: у них складывается зеркальное восприятие наших поступков.

Итак, пойманные в социальную ловушку, конкурирующие за ограниченные ресурсы или конфликтующие из-за воспринимаемой несправедливости стороны продолжают конфликтовать до тех пор, пока что-нибудь не заставит их избавиться от искаженного восприятия и начать урегулирование их подлинных разногласий. Поэтому полезным может оказаться такой совет: конфликтуя с кем бы то ни было, не думайте, что он не способен разделять ваши нравственные ценности. Лучше сравните свое и его восприятие, помня о том, что, скорее всего, ваш оппонент воспринимает ситуацию иначе, чем вы.

Резюме

При любом взаимодействии двух человек, двух групп или двух стран их потребности и цели (в том виде, как они их воспринимают) могут вступить в противоречие. Многие социальные проблемы возникают вследствие того, что люди стремятся к удовлетворению собственных эгоистичных интересов в ущерб интересам всего общества. Две лабораторные игры — «Дилемма заключенного» и «Трагедия общинных выгонов» — отражают суть противоречий между благополучием индивидуума и благополучием общества. В реальной жизни, как и в лабораторном эксперименте, можно избежать подобных ловушек. Для этого нужно разрабатывать правила, регулирующие эгоистичное поведение, создавать немногочисленные группы, в которых люди чувствуют ответственность друг за друга, предусматривать возможность коммуникации, потому что она способствует снижению уровня взаимного недоверия, использовать материальное стимулирование сотрудничества и обращаться к альтруистическим чувствам людей.

Когда люди конкурируют за ограниченные ресурсы, человеческие отношения нередко тонут в море предрассудков и враждебности. Результаты знаменитых экспериментов Музафера Шерифа свидетельствуют о том, что конкуренция, в которой победа одного означает поражение другого, быстро превращает незнакомых людей во врагов, порождая несдерживаемую воинственность даже у мальчиков, которые в иных условиях вполне контактны.

Конфликты возникают и тогда, когда люди чувствуют, что с ними поступают несправедливо. Согласно теории баланса, «справедливость» для людей — это распределение вознаграждения пропорционально вкладам. Конфликты возникают, если люди выражают несогласие с оценкой их вкладов, а следовательно и с тем, что вознаграждения распределены справедливо.

Нередко конфликты содержат лишь небольшое рациональное зерно действительно несовместимых друг с другом целей, окруженное толстым слоем искаженного восприятия конфликтующими сторонами мотивов и целей друг друга. Часто конфликтующие стороны зеркально воспринимают друг друга. Если обе стороны считают, что «мы стремимся к миру, а они мечтают о войне», каждая из них может относиться к другой так, что в конце концов спровоцирует её на демонстрацию враждебности и получит подтверждение своих ожиданий. Международные конфликты нередко подпитываются иллюзией «злонамеренный лидер — хороший народ».