Кристофер Лукас - Молчаливое горе: Жизнь в тени самоубийства (фрагменты из книги)

Почему? — этот вопрос задают не только родственники самоубийц. Психологи, психиатры, социальные работники, облеченные властью ответственные лица, представители общественности — все они спрашивают: почему? Множество книг и статей, диссертаций и монографий было написано о том, почему люди совершают самоубийство или почему они решаются на суицидальные попытки.

Можно дать вполне определенные ответы: депрессия, маниакально-депрессивный психоз (биполярное аффективное расстройство), психологический стресс, враждебность к члену семьи, агрессия по отношению к себе, шизофрения, старость, алкоголизм и т.п.

И все же, судя по бесконечным повторениям этого вопроса близкими самоубийц — многие из которых слышали или читали о причинах суицидов — эти «ответы» не удовлетворяют их. Человек может понимать: «У моей сестры была депрессия», но при этом упорно повторяет: «Почему она сделала это?» Другой утвердительно заявляет: «Папа был зол на весь мир», но остается в недоумении: «Я не понимаю». Семья может прекрасно осознавать: «Мы были враждебно настроены друг к другу», не прекращая в то же время спрашивать: «Почему? В чем же действительная причина?»

Отчасти это происходит в силу того, что вопрос «Почему?» можно перефразировать иначе: «Что сделало жизнь любимого мною человека столь невыносимой? Был ли я хоть частично в ответе за это? Что мог я предпринять, чтобы сделать его хоть немного счастливее? Способен ли я был удержать его от смерти?» Короче говоря, вопрос «Почему?» может быть концентрированным выражением чувства вины.

Мария, чей брат покончил с собой за три месяца до нашей встречи с ней, относится к людям, для которых вопрос «Почему?» является особенно важным. Она неутомима в поисках причин его смерти.

Я читаю книги, хожу по книжным магазинам. Я читаю все, даже учебники, все, что только могу, постоянно спрашивая себя: «Зачем я это делаю? Он умер. Чего же я ищу?»

Люди, пережившие самоубийство близких и тратящие нескончаемые часы на поиски ответа, могут вполне искренно спрашивать: «Почему он это сделал?» Но они же порой избегают обсуждения переживания вины и гнева, видимо подсознательно понимая, что это усилит их отрицательные чувства. Поиски, предпринимаемые Марией, на самом деле могут быть поисками способа отменить то, что случилось. Однако, к сожалению, это невозможно. Поэтому она упирается в вопрос «Почему?».

Существуют люди, для которых вопрос «Почему?» остается актуальным навсегда. Они используют любые средства и ищут ответ где только возможно. Неотступно, фанатично, бесконечно тратят гигантские усилия, стремясь разгадать тайну. Был ли совершенный поступок связан с биохимией? С генетикой? Имел ли на то муж (жена, сын, отец, племянница) основания? Какие? Можно ли их выяснить? Была ли оставлена записка? Есть ли в ней объяснения? Проблема бесконечного поиска ответа на вопрос «Почему?» заключается прежде всего в том, что он занимает неадекватно много времени. Становясь основным делом жизни, он мешает развитию иных значимых взаимоотношений и препятствует дальнейшей продуктивной жизни.

Естественно, желание выяснить, был ли специфический пусковой момент — то, что привело к окончательному решению совершить самоубийство — не противоречит здравому смыслу. Правомерно спрашивать, заставило ли человека умереть скрытое разочарование или какое-либо непреодолимое препятствие. Вполне приемлемо даже представить себе (хотя это и может фрустрировать), какая именно личная катастрофа привела человека к самоубийству. Но неразумно и болезненно продолжать эти изыскания всю оставшуюся жизнь, ставя вопрос «Почему?» во главу угла, неся его и связанный с ним поиск впереди себя, как миноискатель.

Человек, который неотступно ищет ответ на вопрос «Почему?», по-видимому, не желает признать, что, возможно, не было никакой рациональной причины суицида. И поиск помогает ему скрыть свой страх, чувства вины или стыда. Поиск причин, превращаясь во всепоглощающую страсть, становится укрытием, но таким, которое обрекает жизнь человека на фрустрирующие и бесплодные искания.

Часто из-за суицида разрушаются семьи. И очень жаль, что это именно так. Как раз тогда, когда люди особенно нужны друг другу, удар, нанесенный случившимся, убивает большую часть любви и уважения, которые они испытывали, заменяя их горечью и гневом. В наших беседах мы неоднократно слышали об обвинениях, о гневе, разводах, требованиях возмещения убытков. Анна-Мария, брат которой покончил с собой у нее в доме, считает, что воссоединение с невесткой и племянницей, которую она очень любит, почти невозможно.

АННА-МАРИЯ: Она больше со мной не разговаривает. Я потеряла свою племянницу. Я жду, кажется, подходящего момента, чтобы возобновить отношения с ними. Но неужели меня оттолкнет даже ребенок? Что такого она ей сказала? Ведь всегда приходится стоять на чьей-то стороне. Я приняла сторону дяди в денежных вonросах. А почему? Из-за любви. Он помог мне окончить колледж; забрал брата из детского дома, воспитал его, помог стать юристом. Любил его. И вдобавок к этому, он ходит к матери в больницу уже сорок три года.

Ну скажите мне, какое она имеет право ставить меня в такое положение? Она ведь всех обвиняет.

Но когда разрушаются прежние взаимоотношения, бывает очень трудно создать новые.

ВАНДА: Я обнаружила, что не могу заводить новых отношений с людьми. Перед смертью отца я начала встречаться с одним человеком. После случившегося он неоднократно старался возобновить отношения. Но я не могла сойтись с ним ближе, прощаясь с отцом.

МЭЙ: Я считаю, что меня никогда не покидало чувство, что любой мужчина, с которым я нахожусь в близких отношениях, оставит меня, и я сознаю, что через определенное время сама начинала его отталкивать.

САРА: У меня есть серьезные трудности в установлении взаимоотношений с другими... подругами, например. Я настроена очень скептически к другим людям. Я полагала, что хорошо знаю свою мать, но так и не смогла понять, что она собирается свести счеты с жизнью тем вечером, когда она это сделала. Что же я могу тогда знать о совершенно постороннем человеке?

При ближайшем рассмотрении некоторые рассогласования и трудности в семейных отношениях оказываются ничем иным, как сделками людей, переживших самоубийство близких. Суицид в своей сути является ультимативным отвержением, и нередко в последующем, чтобы нас вновь не отвергли, мы сами спешим отвергнуть другого человека. Это весьма невыгодная сделка для человека, потому что она завершается тем, что мы в конце концов остаемся одни — в любом случае чувствуя себя отвергнутыми.