Джей Хейли - Что такое психотерапия

Среди профессионалов существуют два крайних взгляда на психотерапию. Первый заключается в том, что терапия — это опыт роста, и им должен обладать каждый; чем больше терапевтов привлечено к работе с членами семьи, тем лучше. Второй взгляд заключается в том, что терапия существует для тех, у кого есть проблемы, ограничивающие их дееспособность, и терапевту необходимо помочь им вылечиться как можно скорее и легче. При этом, когда работает один терапевт, есть возможность избежать конфликтов иерархии, которые могут возникнуть, если к работе привлечены несколько терапевтов.

Сегодня в моде краткосрочная терапия. Ее популярность основана не столько на заботе об эффективности, сколько на двух других факторах. Первый — это авторитет терапевтов этого подхода, которые с 1950-х гг. пытались изменить парадигму психотерапии, — особенно с появлением поведенческой терапии, семейно или социально ориентированных подходов, терапии, сосредоточенной на настоящем. Другой состоит во все возрастающей роли системы managed care в распределении средств в сфере психического здоровья. Решения принимают функционеры, которые никогда не учились терапии и ничего о ней не знают. Они решают, кто должен проводить терапию, как именно и как долго ее надо проводить. Их наивность привела к позитивным изменениям в психотерапевтическом процессе. Под их предводительством терапия становится более активной и директивной, менее похожей на интеллектуальные упражнения. Заботясь о затратах, они хотят, чтобы проблемы были четко сформулированы и так же четко поставлены цели терапии. Так как «время — деньги», они хотят быстрого исчезновения симптомов. Обучающие терапии должны знать, как помочь обучающимся сформулировать цели и помочь клиентам разрешить их проблемы. Сегодня те, кто обучают, не могут просто вести разговоры с начинающим терапевтом и сваливать всю вину за неудачный исход психотерапии на прошлые влияния и травмы в жизни клиента. Они должны знать, что делать и как научить этому начинающего.

Большинство терапевтов сначала изучают терапию в университете. Они слушают курсы лекций, читают в учебниках о различных психотерапевтических школах и начинают прекрасно разбираться в идеологии. Сами они терапию не проводят, у них есть только редкая возможность посмотреть видеозаписи терапевтических сеансов. Кроме того, у студентов нет доступа к конфиденциальным материалам.

Но никто не может научиться проводить терапию по книгам. Когда я преподавал терапию в первый раз, я понял, как тяжело рассказывать студентам о терапевтическом процессе, о котором они не имеют ни малейшего понятия и никогда не видели, как это происходит. Они могли лишь читать резюме, сделанные в разных подходах. Это все равно что пытаться учить кого-то играть на скрипке, заставляя его читать высказывания профессиональных скрипачей о своей работе. Начинающий терапевт может все больше и больше читать, проводить на семинарах все больше и больше времени, но в конце концов он должен просто пойти и начать работать. Вопрос только в том, как скоро он должен это сделать.

Когда я в этой книге говорю о преподавании или супервизии, я имею в виду такие ситуации, в которых ответственность за клиента несет обучающийся, находящийся под руководством супервизора. Я считаю, что самое лучшее — оставить начинающего терапевта наедине с клиентом в течение первых двух-трех недель обучения. Клиент в таком случае защищен от ошибок новичка, потому что за односторонним зеркалом находится супервизор.

Есть три основные ситуации, когда терапевтом при проведении психотерапии руководит супервизор:

1. Обучающая супервизия для того, чья задача — научиться вести терапию.

2. Супервизия коллеге, у которого возникли сложности с конкретным случаем и который просит помощи (эта супервизия может быть и может не быть обучающей).

3. Супервизия терапевту, который учится быть супервизором (супервизия среди равных не является обучающей — в основном они делятся своими знаниями).

Обучение в процессе подготовки происходит в трех стандартных ситуациях:

1. Опираясь на свои записи, обучающийся обсуждает с супервизором конкретный случай.

2. Обучающийся дает супервизору видео- или аудиозаписи сеанса.

3. Обучающийся проводит интервью с клиентом в комнате с «прозрачным» зеркалом и видеокамерой, под наблюдением супервизора, который направляет ход терапии по телефону или вызывает обучающегося для обсуждения конкретных моментов.

Обсуждение конкретного случая — наиболее распространенная форма супервизии. Это самый дешевый и легкий способ. Не нужно никакого оборудования, единственная проблема заключается в том, что супервизор и обучающийся должны так организовать беседы, чтобы у последнего было определенное количество часов, необходимых для получения лицензии.

Как и в любом другом виде искусства, обучение терапии происходит посредством ученичества. Сложность при супервизорами беседе состоит в том, что ее участники должны вместе работать над одним случаем, хотя ни один из них не видел, как другой реализует свое искусство психотерапии. Под давлением клиента, который хочет помощи, обучающийся должен стараться описать ситуацию таким способом, который лишит супервизора возможности быть полезным. Супервизор слушает это описание и старается представить себе, что такое могло случиться в ходе психотерапии, что заставило обучающегося представить проблему таким образом. Способы проведения супервизии меняются, но большинство супервизоров прошли подготовку во времена недирективного подхода в терапии и, следовательно, пытаются не давать ученику прямых указаний по поводу того, что ему нужно делать. А это именно то, чего хотят почти все психотерапевты, если ситуация их клиентов довела их до отчаяния. В прежние времена, на вопрос обучающегося «Как мне заставить этого мужчину перестать бить свою жену?» супервизор был склонен ответить: «Давайте обсудим, насколько сильно вас это расстраивает». Теперь этот недирективный стиль супервизии ушел в прошлое и супервизоры начинают обсуждать со своими учениками те способы, благодаря которым можно остановить рукоприкладство, не отправив при этом членов таких семей на долгие годы в терапевтические группы для насильников и жертв насилия.

Наиболее серьезная критика супервизоров, которую я слышал в последнее время, касается того, что они не говорят обучающимся, что тем делать, и часто, похоже, сами не знают, что можно было бы предпринять еще в данном случае, кроме изучения проблем клиента и его истории. Недавно я сделал при большом стечении народа одно замечание и был очень удивлен реакцией на него. Я говорил о том, что терапевтам следовало бы платить не за час, а за избавление от симптома. Я подчеркнул, что в таком случае терапевт должен будет яснее определять свои цели и добиваться результатов. В заключение я сказал, что идея о почасовой оплате была в прошлом выбрана кем-то совершенно произвольно. Затем, почти мимоходом, я добавил, что супервизоры могли бы получать деньги за успешное применение техник обучения, таких как парадокс или метафора, а не за час времени. В аудитории возникло заметное воодушевление.