Маргарет Кларк - Одиночество и старость

Проводя исследование, мы столкнулись с отдельными удивительно спорными данными, которые кажутся почти противоречивыми. 1) Как мы уже показали, старые люди со здоровой психикой активнее участвуют в процессе общения, чем душевнобольные, и все же люди из местных общин чаще отвечали, что им нравится иногда побыть одним. 2) У женщин в среднем больше социальных ролей, они имеют больше друзей, чем мужчины, и все женщины значительно чаще жалуются на одиночество и недостаточное количество социальных контактов. 3) Хотя у душевнобольных из нашей выборки уровень социального взаимодействия оказался в целом ниже, чем у членов местных общин, однако мы часто слышали жалобы на одиночество и от вовлеченных в активное общение людей, когда они попадали в больницу.

Вернемся к первой нашей неожиданной находке. Полученные данные свидетельствуют, что в общем пожилые люди со здоровой и больной психикой понимают уединение по-разному. Несмотря на то значение, которое и те и другие придают активному участию в жизни общества, психически здоровые пожилые люди не проявляли чрезмерного интереса к окружающим. Какое-то время они с удовольствием проводят одни. Как заявил мистер Найт: "Временное уединение меня не беспокоит. У мня масса развлечений - телевизор, журналы, могут даже один пойти в театр, если надо". Мистер Вилер признался: "Мне нравится быть с людьми, но иногда мне хочется побыть одному, почитать, в саду поработать - я люблю природу. Все мы меняемся с годами, и перемены происходят так медленно, что мы не можем за ними уследить. Со временем мы все больше ценим тишину".

Старые люди со здоровой психикой, оказывается, чувствуют, что могут позволить себе, если того пожелают, перестроить или ограничить свое общение с другими. Мистер Найт пояснил эту мысль следующим образом: Я не из тех, кто вот так сразу раскрывается перед первым встречным. И мне не многие рассказывают о своих проблемах. В исповедники я не гожусь". Такую сдержанность не надо путать с уединенным образом жизни. У этих людей есть друзья, они активно общаются, когда у них возникает подобное желание, однако ограничивают при этом степень своей вовлеченности в общение. "Я подолгу не разговариваю с теми, кого не знаю", - говорит мистер Шванн. А мистер Вандамм подчеркнул: "Я стараюсь глубоко не вникать в чужие дела". Общение должно доставлять удовольствие, а не приводить к утомительным, обязывающим и безрадостным связям. Когда-то раньше в этом, возможно, и была необходимость: примирить соседей, оказывать знаки внимания начальству, угождать супруге, завоевывать доверие клиента. Сейчас, однако, эти соображения не убеждают - жизнь слишком коротка.

Мы обнаружили, что большинство душевнобольных из нашей выборки не ищут уединения, они скорее избегают других. Они редко признают, что остаться одному - значит просто получить возможность заняться самому тем, что тебе нравится. Для них это скорее побег от трудностей, связанных с общением. Вот как мистер Джексон описывает свои ощущения: "Последнее время я стал каким-то раздражительным, с причудами. Я очень боюсь встречаться с людьми, но сам не знаю, почему". Для некоторых душевнобольных уход на пенсию - большая потеря, чем вдовство, так как отсутствие работы может означать потерю почти всех связей с окружающим миром. Мистера Джексона, например, работа ставила в условия вынужденного общения. Он постоянно находился в контакте с людьми, и это взаимоотношения были определенными и понятными. Он четко представлял, кому какая здесь отведена роль. Трудности же в общении, возможно, объяснились его давнишней молчаливостью или несходством характера с окружающими, но раньше работа и семья служили крепостью, защищавшей его от внешнего мира. Потеряв привычную опору, мистер Джексон стал всего бояться и остерегаться. И теперь, оставшись один, он боится стать предметом всеобщей насмешки. Он говорит: "Если я чувствую, что надо мной подшучивают, я обижаюсь - очень сильно обижаюсь".

Нам было интересно узнать, сказывается ли такое столь разное отношение к пребыванию в одиночестве на отношении людей к проживанию отдельно ото всех. Поскольку "отдельное проживание" было в нашем опросе одной из переменных, регулирующих отбор людей из местных общин, и поскольку - волей-неволей - у нас набралась довольно много "отшельников" в больничной выборке, мы с особым интересом обратились с подобным вопросом к тем, кто живет один. Мы спросили их, не хочется ли им жить с кем-нибудь вместе. Некоторые отдельно проживающие респонденты вполне определенно выразили недовольство своим одиночеством, но большая часть высказалась в том смысле, что они пробовали жить с другими, но у них ничего из этого не получилось. Кое-кто, страшась одиночества или из соображения экономии, уже имел такой опыт совместного проживания, когда был моложе, но потом отказался от него. Среди наших респондентов были и такие, кто намеренно не принял приглашение друзей переехать к ним жить. Один мужчина из нашей выборки так описал обстоятельства, при которых он отклонил подобное предложение: "Я не решаюсь пойти на это, так как не хочу быть обузой. У двоих ребят - моих дружков - есть дом из четырех-пяти комнат примерно. Они позвали меня жить с ними. Говорят, что платить мне не придется. Ну, а я отказался, не потому что они мне не нравятся, просто хочу быть свободным, обязанным только самому себе". И тем не менее этот мужчина часто жаловался при опросах на все возрастающее чувство одиночества. Судя по его словам, потребность избежать зависимости сильнее всех остальных потребностей влияла теперь на его решения (интересно, что избежать зависимости для него значит сохранить свою "свободу").

Обратимся теперь к теме уединения. Примерно четвертая часть опрошенных показала, что иногда им все же не нравится оставаться одним и что их терпимость к одиночеству уменьшилась в старости. Все, кроме одного, из этой части респонеднтов состояли когда-то в браке и около половины из них жили сейчас со своими супругами. Полученные нами данные идентичны выводам Лоуэнталь, исследовавшей проблему социальной изоляции людей, всю жизнь проживших отшельниками. Она установила, что этим "одиноким волкам" в случаях крайнего затворничества "нравилось быть одним, и они... редко сообщали об одиночестве как о проблеме своей прошлой или теперешней жизни". Анализируя характерные особенности этой группы людей, Лоуэнталь пишет: "В плане культуры такой уединенный образ жизни можно было бы определить как форму душевного заболевания, но в то же время отсутствие межличностных отношений, являющееся одной из его основных признаков, может помочь в старости предотвратить развитие открытых форм психогенетического расстройства или помешать его распознаванию, если оно все-таки проявится". С другой стороны, она установила, что "слишком ничтожная их приспособленность к обществу на протяжении всей жизни может привести к появлению душевного расстройства в старости". По сути, пожилые люди, мало приспособленные к жизни в обществе, "побежденные" и "обвинители" - как их называет Лоуэнталь, - это те, кто когда-то пытался удовлетворить свою потребность в зависимости от других и, потерпев при этом неудачу, частично самоустранился от общения. Эти люди, согласно данным Лоуэнталь, "чаще, чем отчужденные всю жизнь, жаловались на одиночество". Одним словом, чувство одиночества в старости возникает у тех, кто пытался в течение своей жизни установить удовлетворительные личные отношения с другими людьми, но кому по той или иной причине не удалось получить нужного удовлетворения. Поэтому они обосновались на границе социальной системы, надеясь здесь защитить себя. с другой стороны, мы обнаружили и таких одиноких пожилых, кто никогда - по крайней мере за всю свою взрослую жизнь - не предпринимал попыток установить реальный entente cordiale1 с другими людьми. Начав самостоятельную жизнь в ранней молодости, они с тех пор придерживаются строгого и независимого курса в своей жизни. По иронии судьбы, эти люди "одиночки", убежденные холостяки или старые девы и те, кто часто переезжает с места на место, - оказываются более закаленными, когда приходит старость и они сталкиваются с одиночеством и отчуждением, навязанными многим старикам в современном американском обществе. Такие одинокие пожилые прошли хорошую школу и подготовились к подобному образу жизни. Но, как мы увидим далее, если болезнь выводит их из строя и ставит в зависимость от других людей, если твердыня полной уверенности в своих силах дает трещину хрупкая система собственного "Я", заключенная в ней, может также получить серьезное повреждение.