Юджин Джендлин - Фокусирование. Новый психотерапевтический метод работы с переживаниями

Многие, глядя на другого человека, видят в нем остроумного собеседника или полное ничтожество, невротика, застенчивого, украинца*, психолога или моряка. Да, конечно, все это верно; но важно еще и то, что внутри него присутствует личность.

Можно по-разному думать об этом. Можно облагораживать человека, воспринимая его как духовное существо, либо принижать, считая бессмысленной кучей хлама. Но в любом случае внутри него присутствует личность, борясь за свою жизнь. Нам это или нравится, или нервирует, но внутри человека все равно находится личность.

То, что “находится внутри” — не какая-то отдельная черта личности, не переживание и не чувствуемое ощущение. Индивид не является чувствуемым ощущением — он обладает им.

Как бы ни выглядел клиент, всегда кто-то существует внутри него. Поэтому общая схема межличностного взаимодействия в рамках того вида психотерапии, который я практикую, состоит в том, что между вами и собеседником не должно быть ничего постороннего — вам просто необходимо быть рядом с личностью, находящейся внутри клиента.

Скрытая в глубине целостность

Я знаю, что каждый человек всегда обладает скрытой в глубине целостностью, даже если в данный момент она кажется безнадежно утраченной. Глядящий на меня клиент может ощущать слабость и беспомощность. Причина в том, что скрытая в его глубине целостность и непрерывность переживаний может быть подавленной и наглухо запертой еще в раннем детстве. Но я знаю, что она всегда присутствует здесь.

Вместо того чтобы жить согласно своей природе, многие люди могут лишь выбирать то, что, как им кажется, они могли бы чувствовать. Затем они пытаются поверить в то, что действительно так чувствуют. Но, несмотря на это, они переполнены гневом, горечью и страхом; неуверенны и не обладают целостностью, скрытой где-то в глубине.

Иногда клиенты говорят об утрате чувства своей сущности: “Я чувствую себя внутри пустым”, или: “Я не думаю, что во мне действительно есть какая-то сущность”.

Такие клиенты обычно ценят в психотерапии моменты, когда они чувствуют себя более живыми где-то внутри. Ранее я уже упоминал о клиентке, которая внезапно почувствовала это, когда вдруг перестала соглашаться со мной.

Когда клиент говорит, что на самом деле не обладает никакой внутренней сущностью и что чувствует себя внутри мертвым, я отвечаю: “Я знаю, что она есть глубоко внутри, и мы не отступимся, пока ее не найдем”.

Обычно я говорю это мельком и никогда не пытаюсь убеждать клиента в своей правоте. Я могу сказать об этом раз или два, не ожидая согласия: может быть, что-то внутри клиента и откликнется. Самому клиенту вообще нет необходимости верить во все это. И хотя глубинная сущность порой воспринимается утраченной или мертвой, на самом деле она всегда остается, подобно человеку, погребенному под развалинами разрушенного дома. И когда мы начнем пробираться через них, то внезапно можем услышать стук — откуда-то снизу, из глубины. Понятно, что мы не пройдем мимо, даже если стук будет очень слабым.

Иногда клиент заявляет: “Я умер”. Может быть, это говорит его чувствуемое ощущение. Но ведь оно есть, оно живо и разговаривает! Однако следует знать: слова о том, что какая-то часть клиента действительно умерла, — тоже правда. Да, это часть присутствует здесь, но если она говорит, что умерла, — значит, это правда, и смерть действительно была. Подвергшийся насилию ребенок с трудом дышит и может оказаться на грани смерти. Так он испытывает состояние умирания. В действительности та детская часть личности, которая “умерла”, может оказаться просто очень глубоко скрытой либо утраченной.

При фокусировании клиентка входит в контакт со своей давно утраченной детской частью. На одной сессии она говорит как бы от лица этого детского “я”, последовательно, на протяжении получаса, рассказывая о чувствах и событиях. Внезапно, во время следующего шага, она заявила:

К: А затем я ушла...

П (помолчав): Что вы имеете в виду? Вы куда-то вышли?

К: Нет, я просто погасла*, как свеча. После этого я уже никогда не была здесь.

Когда приостанавливается деятельность жизненно важных частей личности клиентки, она чувствует себя слабой и утрачивает опору под ногами. Однако часть себя — еще не глубочайшая сущность. Эта сущность является некой целостностью, скрытой где-то глубоко внутри; ее часто удается обнаружить лишь после того, как найдены другие части себя. Без этой глубочайшей сущности утрачивается и сама возможность непосредственно ощущать желания . Обычно человек желает либо того же, что желают другие люди, либо того, что считается уместным и приемлемым, не имея при этом реальной внутренней энергии для достижения чего-то реального.

Один мой знакомый настолько устал от того, что не мог ничего реально пожелать, что просто взял в долг денег на жизнь и вообще перестал что-либо делать. Ежедневно, на протяжении более месяца, он целыми днями сидел в своей комнате, упорно и отчаянно ожидая, когда ему по-настоящему захочется что-нибудь сделать. Наконец он решил выйти на улицу, но как раз выпал снег, а у него не было пальто. Однако он испытал огромное облегчение от того, что ему захотелось этого. Это был очень большой шаг. Он действительно вышел и купил пальто.

Предположим, что в приводившемся примере, когда женщина не могла спланировать время, чтобы заняться собой, мы спросили бы ее, что она собирается делать в такой ситуации. Скорее всего, она сказала бы, что не знает. Но если бы она смогла найти несколько часов в неделю для себя, то установила бы контакт с глубокой, сущностной частью своей личности, которую обычно просто отбрасывала. Через некоторое время к ней пришли бы и желания.

У одной женщины-психотерапевта, которую я знал, был знакомый (не клиент), всегда рассказывающий о самом себе иронично, с насмешкой. Однажды она спросила его: “Вы говорите все это серьезно или шутите?” Он подумал некоторое время, а потом ответил: “Не знаю” и улыбнулся. “Вот, — сказала она, — опять то же самое”. Через некоторое время он пришел снова и произнес: “Спасибо”. “За то, что я искала вас настоящего?” — спросила женщина. “Да”, — ответил он.

Я помню клиентку, часто заявлявшую: “Если я не буду цепляться за это (давние болезненные переживания), от меня ничего не останется”. Но спустя некоторое время у нее возникло иное чувство: “Я могла бы быть другой”. В этом была скрыта какая-то проблема: “Но если у меня будет свобода выбора и я смогу быть другой, то кто же тогда я на самом деле?” Подобное замешательство связано с появлением глубокого чувства своей сущности. Потом, во время психотерапии нечто подобное происходит довольно часто, когда старые способы бытия клиента отброшены, но на их месте нет пугающей пустоты. При этом человек чувствует себя гораздо более живым. Все кажется ярким, как только что вымытое окно. Один клиент как-то сказал мне: “В большинстве случаев, когда я что-то делаю, это выполняет именно мое “я”.