Ирина Медведева - Разноцветные “белые вороны”

То, что мы сейчас наблюдаем, можно назвать десакрализацией любви. И самым разрушительным, быть может, тут является не обнажение женского тела и даже не постельные сцены в литературе и на экране, а уверенное вторжение в разговоры о любви наукообразных терминов. Когда девочка–подросток, рассказывая своей подружке о свидании с кавалером, без запинки произносит слова «оргазм», «оральный и анальный секс» и т.п. — возникает ощущение чего–то непоправимого. Так могут говорить роботы, но не люди.

— Да, но ведь люди делятся на мужчин и женщин! — справедливо возразите вы. — И ребенок — это, между прочим, тоже будущий мужчина или будущая женщина. Что ж, прикажете, это от них скрывать?

Признаки пола подчеркивать в ребенке не только можно, но и необходимо. Только по–другому. Не рассказывая дошкольнику, как устроены мужчины и женщины ниже пояса, а давая понять их ролевые, психологические и социальные различия. Например, протягивая мальчику сумку с продуктами и говоря:

— На, понеси, а то мне тяжело. Ты ж мужчина! Или приучая его уступать в транспорте место не только старушкам, но и вообще всем женщинам:

— Мало ли, что взрослые дяди сидят… Значит, они не настоящие мужчины. А ты у меня — настоящий.

Девочке, воспитывая в ней аккуратность, полезно говорить, что эта черта присуща в основном, и в особенности, женщинам. Хорошо, когда отец, придя с работы и узнав от жены, что их малолетняя дочь подмела на кухне пол, восклицает:

— Вот что значит в доме женщина растет!

Подобных примеров можно привести сколько угодно, но и так понятно, что мы имеем в виду.

И еще одно соображение. Нам оно кажется очень важным, но о нем как–то совсем не принято говорить. Многие родители признаются нам в том, что и они, и их дети испытывают «странную» неловкость при обсуждении интимных вопросов. Но, вконец замороченные глупой пропагандой, объясняют это все тем же «совковым» ханжеством.

Неправда, дело не в ханжестве. Сколько можно называть ханжеством нормальный стыд?! Такая неловкость совершенно естественна. Это включается подсознательный защитный механизм. Это краской стыда вспыхивает сигнал запрета: нельзя! инцестуальный барьер! Ибо постельная тематика в разговоре матери с сыном или отца с дочерью — это своего рода инцест. Пусть не физический, а психологический, но тоже уродующий душу.

— А вот американцы очень откровенны со своими детьми — и ничего! Нормальные дети, нормальные отношения…

Нормальные, быть может, но это американская норма. Помните мальчика Яшу из фельетона Ильфа и Петрова? Он сидел на собрании писателей, а писатели обсуждали создание коллективной эпопеи из жизни, кажется, колхозной деревни. Не по годам развитый Яша слушал это обсуждение со всей присущей ему серьезностью и время от времени выкрикивал взволнованным детским голосом:

«Главное — избежать психологизма, как у Флобера!» А писатели ему в ответ: «Не бойся, мальчик, как у Флобера — не получится». Яша не унимался: «Главное — избежать комикования, как у Чаплина!» И снова ему отвечали: «Не бойся, мальчик, как у Чаплина — не получится».

Так вот: как у американцев — не получится. Ни с сервисом, ни с сексом. Есть один тест. Психолог рассказывает пациенту какую–либо историю, а пациент должен ее завершить. Этот тест так и называется: «Незавершенный рассказ». Как, по–вашему, завершится такая история: отец развратил шестилетнюю дочь и сожительствовал с ней на протяжении нескольких лет. Однажды в комнату «не вовремя» заглянула мать… Ну? Что вам приходит на ум? Или кровь стынет в жилах и ум отказывается сочинять продолжение?

Не скроем, вы не первые, кому мы предлагали этот тест. Обычно после первой реакции ужаса мы слышим ответы, в которых звучат слова «рыдания», «убийство», «самоубийство», «травма на всю жизнь», «возмездие», «Божья кара», «страшнее ничего не бывает»… Кто поначитаннее, тот вспоминает изломанную, исковерканную душу Настасьи Филипповны из «Идиота» (хотя над ней надругался в отрочестве не отец, а опекун Тоцкий).

Сюжет этого «незаконченного рассказа» мы почерпнули все из той же телепередачи, посвященной инцесту, в которой среди прочего демонстрировался американский документальный фильм на эту тему. Только там рассказ был закончен. Знаете, как? Отец отсидел полгода в тюрьме, а потом… потом вся семья прошла специальный курс психотерапии, и благодаря этому была сохранена. Крупный план в конце фильма: счастливые отец, мать и дочь сажают розы на клумбе около дома и лучезарно улыбаются в объектив.

Не правда ли, очаровательный хеппи–энд? Ну что ж, тогда СООD–ВUУ!

Почему–то принято считать, что предрассудок — это очень плохо. Как обычно говорят? «Глупые предрассудки», «идиотские», «стариковские», «нелепые», «деревенские». И никто никогда не скажет:

— Какой чудесный, какой умный предрассудок!

В самом этом слове уже содержится отрицательный оттенок. Но давайте попробуем отрешиться от стереотипа и вдумаемся в смысл слова «предрассудок». «Пред–рассудок», то есть перед рассудком, прежде рассудка, до, раньше рассудка, опережая рассудок… Иначе говоря, это предсознание.

Сегодня уже самые отъявленные скептики не решаются спорить с тем, что сознание — это лишь часть огромного айсберга. И предсознание, конечно же, имеет очень большую силу, хотя мы часто не отдаем себе в этом отчета.

Львиная доля предрассудков относится к разряду народных и, говоря о них, принято усмехаться и пренебрежительно махать рукой.

— Знаем, слыхали! Обойдемся!

И обходимся. Сколько было негодующих возгласов и старушечьего шипенья, когда в 60–е годы в моду входили мини–юбки.

— Что ж ты делаешь?! Срам–то какой! — причитала бабка.

— Да сейчас все так ходят, бабушка! Отстань ты со своими предрассудками! — отвечала внучка, выпархивая на улицу.

И оказалась права. Все так ходят… Хотя… все да не все! Обычно, выйдя замуж, женщина с удовольствием меняет броское и вызывающее «брачное оперение» на более спокойную, традиционную одежду. А ведь сейчас никто не запрещает даже бабушкам наряжаться в мини!

Или, скажем, раньше считалось, что женщина, обзаведясь семьей, должна заниматься только хозяйством и воспитанием детей. Очень успешно справились с этим предрассудком! И множество женщин отдавало своих грудных детей на пятидневку. (К счастью, и здесь можно сделать оговорку. Анализируя анкеты, которые заполняют обращающиеся к нам за помощью родители, мы все чаще и чаще в графе «Профессия матери» читаем: «Домохозяйка».)

Однако есть предрассудки особо стойкие. Сколько с ними ни бейся — ничего не добьешься. После революции новая власть объявила предрассудком религию. Проводили «безбожную пятилетку», сносили храмы, запрещали ходить в церковь…