Ирина Медведева - Новое время — новые дети

Да и как уберечь? Вот уж поистине утопическая идея! Эта литература настолько въелась в поры всей нашей культуры, что придется исключить массу фильмов, мультфильмов, спектаклей, песен, не водить ребенка на елки, где, в частности, очень популярен карнавальный костюм Буратино. А игрушки? А «одноименный» лимонад? А конфеты «Золотой ключик»? В общем, не очень понятно, как выкрутиться.

Но нашего оппонента не так–то просто сбить с панталыку.

— Ладно, — делает он тактическую уступку, — читать будем, но выборочно, с купюрами.

Ну что ж, роль цензора, в конце концов, естественна для взрослого. Мы всегда что–то даем детям почитать, а что–то — нет. Но именно идеологическую цензуру в данном случае осуществить невероятно сложно. Скажем более определенно: нам такая задача представляется невыполнимой. Это все равно что выдернуть из холста поперечные нити с целью смягчить ткань. Вот, например, В.Драгунский. Казалось бы, в его рассказах нет и не может быть никакой «идеологической подкладки». Кого–то, наверное, даже удивило, что мы поставили его в один ряд с Гайдаром и Лагиным. Откроем «Денискины рассказы». Конечно, это не «Школа» и не «Судьба барабанщика». Но… Впрочем, цитаты убедительней:

«Папа покачал головой.

— Ах, вот оно что! Его высокоблагородие фон–барон Кутькин–Путькин не хочет есть молочную лапшу! Ему, наверное, надо подать марципаны на серебряном подносе!

Я сказал: — Это что такое — марципаны?

— Я не знаю, — сказал папа, — наверно, что–нибудь сладенькое и пахнет одеколоном. Специально для фон–барона Кутькина–Путькина! А ну, давай ешь лапшу!»

(рассказ «Арбузный переулок).

Это юмор. А вот и лиризм:

«А потом один парень снял пиджак… достал с третьей полки гармошку и заиграл, и спел грустную песню про комсомольца, как он упал на траву, возле ног у коня, и закрыл свои карие очи, и красная кровь стекала на зеленую траву.»

(рассказ «Поют колеса тра–та–та»).

А вот и революционный пафос, вплетенный в сюжет, как поперечная нить в продольную. Рассказ «Сражение у Чистой речки». Ребята сидят в кино.

«И в это время откуда ни возьмись появились белые офицеры, их было очень много, и они начали стрелять, и красные стали падать и защищаться, но тех было гораздо больше… И красный пулеметчик стал отстреливаться, но он увидал, что у него очень мало патронов, и заскрипел зубами, и заплакал. Тут все наши ребята страшно зашумели, затопали и засвистели, кто в два пальца, а кто просто так. А у меня прямо защемило сердце, я не выдержал, выхватил свой пистолет и закричал что было сил:

— Первый класс «В»! Огонь!!!

И мы стали палить из всех пистолетов сразу. Мы хотели во что бы то ни стало помочь красным.»

Заметьте, что в юмористическом рассказе нет ни тени ерничества. Напротив, юмор виртуозно сочетается с трагическим, высоким переживанием.

Вы думаете, наш оппонент сдался? О нет, он бьется до последнего, ведь он тоже как–никак воспитывался на книгах Драгунского и Гайдара.

— Ничего страшного! Можно прочитать все эти книги, только надо их по–умному прокомментировать: рассказать детям о зверствах большевиков, о сталинщине, о лагерях.

Верной дорогой идете, товарищи! И у вас уже появились проводники. Например, в новом учебнике русской словесности Е.Н.Басовской читаем:

«Когда я училась в школе… революция представлялась нам примерной такой — радостной победой «хороших» над плохими». Я очень любила и по сей день люблю «Сказку о ветре»… — бесподобный романтический детектив, но сегодня мне делается не по себе, когда пришедшие к власти революционеры говорят о трудовом перевоспитании эксплуататоров. Слишком хорошо мы знаем теперь, что представляли собой реальные трудовые лагеря на Колыме или на Соловках…»

Родители могут развить эту тему и наполнить конкретными фактами.

Только пусть они сначала попытаются поставить себя на место ребенка 5–7 лет. И спрогнозировать реакцию. Но подлинную, с учетом возрастных возможностей, а не запланированную взрослыми.

Как профессионалы в области детской психологии мы можем им в этом помочь. Вместо ожидаемой реакции осознания у ребенка от рассказов о лагерях могут развиться патологические страхи — фобии. Если уж они зачастую возникают сейчас от заграничных мультфильмов, то что говорить о «суровой правде жизни», о правде про Соловки и Колыму?! А с другой стороны, подобные рассказы могут вызвать у ребенка охранительную реакцию отторжения. Психика, будучи не в состоянии переварить непосильную информацию, вытеснит ее… И вытеснение это вовсе не безболезненно, не безобидно для тех же самых родителей. Страх порождает агрессию, а она выплескивается прежде всего на близких.

Есть и другой аспект. Маленький ребенок по многим причинам любит сказочный жанр. В частности, и потому что один из его основных законов — победа добрых сил в финале. А тут вдруг получится, что именно эти добрые силы и совершали в жизни страшные злодеяния. Условно говоря, оружейник Просперо вовсе не благородный защитник и вождь всех «униженных и оскорбленных», а кровавый палач, на совести которого множество невинных жертв. Очаровательный наследник Тутти — да это ж Павлик Морозов, отрекшийся от своих пусть приемных, но родителей… (авторы ошибаются — о Павлике Морозове см. статью В. Бушина [1] Владимир Бушин “ОН ВСЕ УВИДИТ, ЭТОТ МАЛЬЧИК...” “Завтра” №: 2(215) Прим автора файла: реконструкция битой ссылки исходника. ) Ряд таких пар легко можно продолжить. Эти перевертыши настолько «зашкаливают», что восприняты ребенком попросту не будут. В лучшем случае память удержит два отдельных образа: один — плохого палача (который, кстати, есть в «Трех толстяках» и выступает, разумеется, на стороне зла), другой — хорошего оружейника Просперо. Как говорится в известном анекдоте, котлеты отдельно, мухи отдельно. Но зато в памяти может остаться другое — попытка родителей разрушить гармонию хрупкого, еще очень уязвимого внутреннего мира ребенка, посягательство на правду, какой она должна быть.Должна и потому, что соответствует глубинным установкам нашей культуры, и потому что изображена — как ни обидно это критикам подобной литературы — удивительно ярко и талантливо. А ведь даже взрослые люди, давно, казалось бы, выросшие из " коротких штанишек», упорно цепляются за дорогие их сердцу мифы и не прощают разрушителей.

Если же все–таки — чего в жизни не бывает?! — ваш ребенок окажется в состоянии усвоить эти страшные перевертыши, не спешите радоваться. Игра (а дети подсознательно пытаются превратить страшное в игру), может быть, только началась. И мало ли какое развитие она получит дальше?

— Моя мама днем — мама, а ночью ведьма, — сообщила нам по секрету одна девочка, чьи родители тоже старались «по–умному комментировать» книжки, которые ей читала бабушка. Вернее, девочка сказала «вемьдя» — она была еще совсем маленькая.