Ролло Мэй - Сила и невинность: в поисках истоков насилия

Я уверен, что этот аргумент основывается на поверхностных рассуждениях и приводит нас к огромным ошибкам и бесконечным затруднениям. Наше заблуждение состоит в том, что мы видим любовь только лишь как эмоцию, и не видим ее наряду с этим онтологически, как состояние бытия.

В воспитании детей, к примеру, унаследованный аргумент состоит в том, что чем больше родитель любит ребенка, тем меньше он доказывает или каким-то иным способом проявляет свою власть. Это стало частью "попустительства", которым характеризуются взаимоотношения многих детей и родителей в последние несколько десятилетий. Я не хочу осуждать попустительство как некое целое. Во многом оно стало реакцией на викторианский авторитаризм и привело к здоровой свободе и росту ответственности в молодежной среде. Но это как правило, было в тех случаях, когда родитель не подавлял свою силу, а позволял ребенку открыто видеть структуру того, с помощью чего он (родитель) живет. Но, с другой стороны, родитель, который пытается проявлять любовь, будучи уверен, что любовь есть отказ от применения силы, станет объектом манипуляции со стороны ребенка. Часто родитель, уже припертый к стене, будет мучаться сильнее и чувствовать себя более виноватым из-за чувства обиды по отношению к ребенку, и, в конце концов, в этом порочном круге, он может восстать на ребенка в ярости со всевозможным насилием. Семьи, лишенные должной структуры, действуют, уповая на любовь без силы, что приводит к развитию детей без корней, которые позже упрекают своих родителей в том, что они никогда не говорили им "нет".

Это стремление к любви с отказом от силы порождено тенденцией к псевдоневинности. Оно недооценивает сложность любви, упуская тот факт, что любовь, сколь угодно глубокая и долгая, всегда страдает от подобных моментов нечестности. Такая любовь основана на неосознании нами своего участия, если перефразировать Артура Миллера, в неустранимой амбивалентности человеческой жизни.

То, что любовь и власть взаимосвязаны, лучше всего доказывает тот факт, что всякий должен в первую очередь иметь внутреннюю силу, чтобы быть способным любить. Так, Присцилле, пока у нее не было сил высказать свое "нет" тем, кто предполагал ее сексуально эксплуатировать, не удавалось построить удовлетворительные отношения. Пока Мерседес не развила свое самоуважение, пройдя через опыт "смерти в кресле дантиста", она не могла сколько-нибудь глубоко вступить в отношения любви. Человек должен иметь нечто, что он может дать, чтобы не быть всецело захваченным или поглощенным, превратившись в ничто.

Ошибочность указанного противопоставления люб ни и силы заключается в том, что мы рассматриваем любовь только как эмоцию, а силу исключительно как силу принуждения. Нам нужно понять, что обе они также онтологичны, как состояния сущего или процессы.

Отношение между властью и любовью отражено еще в мифах. Вспомните, что Эрос, бог любви, сын Афродиты и Ареса, бога воины или раздора. Как могли древние греки яснее поведать нам о том, что не бывает любви без агрессии? Но еще более удивительно имя другого ребенка, благословившего этот союз — Гармония. Это слово означает нечто, что хорошо слажено, пропорционально, согласовано, и кажется здесь в высшей степени парадоксальным. Но разве и в самом деле не должна быть гармония динамической пропорцией между раздором и красотой?

Эмпирические отношения власти и любви можно показать на примере близости двоих в проблеме насилия, силовых отношений. Случаи насилия наиболее вероятны между людьми, имеющими тесную эмоциональную связь, которые поэтому легко могут ранить друг друга. Согласно статистике, большинство убийств в Филадельфии приходится на внутрисемейные убийства. Наиболее опасной комнатой, в смысле вероятности совершения в ней убийства, является спальня. "Если Вы женщина старше 16, — пишет М.Е.Вольфганг в своем исследовании, — вашим убийцей будет скорее всего муж, любовник или родственник. <���…> Когда убивают мужчину, убийцей чаще всего является его жена <���…>. Спальня — самая "убийственная" комната в доме" [53].

В браке и парных отношениях мы видим такое же взаимоотношение между любовью и силой. В другом месте я уже писал о необходимости сочетания самоутверждения (сила) и нежности (любовь) в половом акте. Без нежности отсутствует забота п внимательность к чувствам и наслаждению другого, а без самоутверждения теряется способность к полной вовлеченности в совершаемый акт. Когда любовь и власть представляются парой противоположностей, "любовь" постепенно вырождается в жалкое подчинение одного партнера и тонкое (или не столь уж тонкое) доминирование другого. Так, часто возникают садомазохистские браки. Когда ставится цель руководствоваться только любовью, утверждение и агрессия попросту отвергаются как чересчур зараженные властью. Это приводит к "слипанию" друг с другом, к поглощенности друг другом. Теряются твердая уверенность, структура и чувство достоинства, которые охраняют права каждого из партнеров.

Такие отношения могут раскачиваться взад и вперед, от подчинения как формы любви до насилия как формы власти. Все мы привыкли к сообщениям в блоках новостей о том, как преданная жена или муж тридцати лет вдруг вонзает нож в своего спутника жизни, совершая чрезвычайно кровавое убийство. Этот крайний пример показывает проблематичность "любви", которая не сопряжена с реалистическим принятием силы. Существуют статистические основания для распространенного замечания относительно того, что брак с кем-то, кто недостаточно себя контролирует, например, "взрывается" время от времени, может привести к некоторой шумихе и редким ссорам, но не к убийству. Послушный, очень сдержанный человек, который всегда кажется добрым, может выплеснуть свою агрессию в одном большом взрыве. Это согласуется с нашим тезисом о том, что насилие имеет место, когда человек не может нормальным образом изжить свою агрессию.

Интересную вариацию на тему силы и любви можно видеть в фильме "Последний показ картин". В этом фильме изображена жизнь небольшого городка в Техасе, в котором женщины не имеют никакой явной власти ни политической, ни экономической. Единственная власть, которую они имеют — скрытая власть, связанная с их сексуальностью. Они "приговорены к невинности", принимающей форму лицемерной застенчивости и благопристойности, они спекулируют этим. Эта их "моральная" позиция, которая оказывается аморальной. Одна девушка, желающая потерять девственность, приводит своего приятеля в мотель, побуждая его к половому акту. Когда он (что в дан ной ситуации понятно), оказывается к этому неспособен, она награждает его презрением. Однако другим девушкам, ожидающим ее снаружи, она говорит: "Это было удивительно, я просто не нахожу для этого слов". Тем самым получается, что женщина при любом раскладе имеет власть над мужчиной, и мужчине остается только делать все от него зависящее, чтобы удовлетворить требования и соответствовать ожидали ям женщины. Все побуждения в этой круговерти не ходят от женщин, которые отстранены от власти и единственное их оружие притворная невинность.