Ролло Мэй - Сила и невинность: в поисках истоков насилия

Если бы моего брата вызвали на дежурство в кампус, и если бы какой-нибудь безответственный офицер дал ему заряженную винтовку, и если бы противостояние дошло до точки кипения, он вполне мог бы застрелить кого-нибудь из студентов <���…>. Мне кажется, что и Элисон Краузе, и застреливший ее гвардеец играли роли, чуждые для них самих.

Давайте предположим, вместе с автором этого письма, что Майкла мобилизовали и он прибыл в кампус Кентского университета. Он узнает, что студенты Кентского университета проявили непростительное невнимание к реальному общению с жителями города, и даже более того — сделали все для того, чтобы вызвать их раздражение. В субботу ночью, как сообщается в ре портаже в "Нью-Йорк Тайме", студенты сидят на тротуарах в деловой части города, вынуждая горожан обходить их под аккомпанемент непристойностей, и совершенно не осознавая, как ни трудно в это поверить, насколько сильную ненависть к себе они этим возбуждают в жителях города Кента. На протяжении двух дней Майкл видит, как одно здание было сожжено, спит не более трех часов в сутки, а когда он марширует в составе своего батальона сквозь насмехающиеся над ними толпы, студенты орут непристойные шутки в его адрес и забрасывают его камнями.

Осудим ли мы Майкла, нашего гипотетического молодого гвардейца, как убийцу? Если мы это сделаем — поскольку именно он нажал на курок, — а потом запакуем чемоданы и отправимся домой, то мы лишим себя возможности понять значительную часть реальности и сдадимся именно в тот момент, когда нам следовало бы напрячь все усилия. Сестра Майкла, приславшая мне письмо, переходит далее к тому моменту, где, как она считает, заключено главное зло:

Мне кажется, что в нашей стране царит всеобщее ощущение утраты реальности и страха. <���…> Это какое-то отчуждение, которое лишает людей перспектив помимо простого выживания.

Не приходится отрицать, что это ощущение глобальной "нереальности и страх" действительно существуют. У нас есть склонность находиться в том состоянии сознания, которое предсказывал Камю в своем раннем романе "Посторонний". Антигерой романа, Мерсо, существует в постоянном состоянии полуосознанности. Он занимается любовью с девушкой так, как будто оба они находятся в каком-то полусне, и в конце застреливает араба в раскаленной от солнца пустыне, будучи в полубессознательном состоянии, которое оставляет нас, как несомненно и его, в сомнении, действительно ли он застрелил этого араба, или нет. Его судят за убийство. Его действительное преступление состоит в убийстве себя самого.

То, что моя корреспондентка называет "ощущением всеобщей утраты реальности" и "отчуждением", делает каждого человека посторонним по отношению к другим людям и к себе самому. И тот факт, что это болезнь современного человека, который перед лицом постоянного насилия над его чувствами отказывается от своего сознания, не делает нашу проблему сколько-нибудь проще.

Но мы с вами также являемся частью этой страны, оказавшейся столь заполненной "ощущением глобальной нереальности и страхом". Когда мы возлагаем вину на "страну" или "общество", то склонны воспринимать страну в качестве анонимного "оно", которое воздействует на нас — на людей, здесь живущих. И страна становится тогда удобным "крючком", на который можно "навешивать" наши собственные проекции. Таким образом мы уходим от рассмотрения вопроса на более глубоком уровне. Я вовсе не собираюсь преуменьшать важность социальной психологии, важность изучения того, как группы обзаводятся ролями и используют их для обеспечения своей разного рода безопасности. Кроме того, я осознаю и влияние техники на индивида, осознаю обезличенность человека в век технологии, осознаю, что испытывает каждый из нас, оказавшись игрушкой в руках бесчисленных сил, властвующих в "мире, который мы никогда не создавали".

Но наше общество и наша страна обладают этой властью, потому что мы как индивиды капитулировали перед ними. Как я пытался показать выше, мы отказались от нашей собственной силы и после этого нас можно оскорблять, ибо мы стали бессильными. В этом смысле мы сами превращаем себя в жертв. И наше выживание зависит от того, сможем ли мы утвердить человеческое сознание с силой, достаточной для того, чтобы противостоять обесценивающему нас давлению технологического прогресса. Если страна дошла до состояния "ощущения глобальной нереальности и страха", то ведь именно мы с вами эту нереальность и страх испытываем.

Так что мы должны сделать следующий шаг в нашей попытке понять психологическую сторону невинности и убийства.

Билли Бадд у Мелвилла, подобно Элисон Краузе и ее товарищам, изображен в качестве воплощенной невинности. Получивший прозвище Красавец Матрос, он — безгрешный молодой человек, которого волею судьбы, во время войны с Францией, забрали с корабля, носившего имя "Права Человека", на котором он служил, и насильно завербовали на военный корабль "Неукротимый". У него "солнечный" характер, он очень силен и, похоже, всегда оказывается центром любой компании на борту корабля. Совершенно очевидно, что он является всеобщим любимцем. Мелвилл называет его "девственным", и нередко сравнивает с "ангелом". Старый моряк-датчанин, служащий на корабле, зовет его "Бэби Баддом". Подобно "детям-цветам", Билли кажется почти неправдоподобно хорошим.

В образе Билли Мелвилл, очевидно, пытается показать невинность ребенка (которой мы в скором времени займемся), сохранившуюся до взрослого возраста, в котором обычно она растворяется в чем-то новом. Он пишет: "И однако совершеннейшая невинность ребенка есть не что иное, как его полное невежество, и по мере роста интеллекта невинность ребенка в той или иной степени убывает. У Билли Бадда ум, как таковой, развился, и все же его простодушие осталось по большей части неизменным". Как и "дети-цветы" наших дней, этот характер был создан для какой-то — в конечном счете, неизбежной — трагедии.

У Билли есть только один очевидный недостаток, который любой из нас назовет не трагическим, а всего лишь человеческим: он начинает заикаться, когда его захлестывают сильные эмоции.

Я, кажется, сказал, что все любили Билли? Но это не совсем так. Клэггерт, каптенармус корабля, испытывает амбивалентные чувства к Билли. С одной стороны, его привлекает красота Билли и его органичная любезность, но с другой стороны, он ненавидит его именно за чистоту и невинность, которые Бадд воплощает. Клэггерт, согласно Мелвиллу, является"…единственным человеком на корабле, который достаточно развит интеллектуально для того, чтобы адекватно оценить тот моральный феномен, который представляет собой Билли Бадд". Но в то же самое время Клэггерт не имеет надежды когда-нибудь приобщиться к этому феномену и его переполняет циничное презрение к нему: "Не иметь ничего, кроме невинности!" [95].