Ролло Мэй - Экзистенциальная психология

Концепция эго, способного дробиться на множество дискретных "эго", соблазнительна для экспериментальной психологии, благодаря тому, что привлекает исследовательский метод "разделяй и властвуй", который мы унаследовали в наших традиционных дихотомизирующих методах. Но я убежден, что у него есть серьезные недостатки, как практические, так и теоретические. Это похоже на то, будто мы передали новые силы слабому монарху; но монарх испугался и оказался в полнейшем замешательстве, потому что трон, на котором он сидит, слаб и неустойчив, поэтому новая мощь скорее сокрушит его.

Ради чего и куда в картине множественных эго исчезает принцип организации? Если у вас множество эго, вы, по определению, теряете центр организации, некий стержень, который должен быть у каждого, кто хочет управлять самим собой. Я убежден в том, что любая концепция, основанная на предположениях о фрагментарной структуре некой целостности, сама является фрагментом. Рапаппорт написал эссе, озаглавленное "Самостоятельность эго"; у Юнга есть книга, одна из глав которой называется "Самостоятельность бессознательного", и вскоре, вероятно, найдется кто-то, кто вслед за "Мудростью тела" Кеннона напишет работу под названием "Самостоятельность тела". Каждый будет в какой-то мере прав, но нет ли в этом принципиальной ошибки? Ни "эго", ни "бессознательное", ни тело не могут быть самостоятельными. Самостоятельность по самой природе своей может быть свойственна только самости.

Уверен, работы Эриксона и Уилиса по идентичности, ощущению себя собой, – которые я оцениваю очень высоко, – идут дальше предположений ортодоксального психоанализа в отношении эго и, таким образом, как мне кажется, способны предложить нечто значительное в этой области. На мой взгляд, ценность этих работ именно в том, что они разрушают границы предыдущих систем и основные ограничения этого подхода, как это видно в последней главе книги Уилиса "Поиски идентичности", мне кажется, состоят в неспособности создать новый базис в пределах традиционной психоаналитической структуры.

Я бы мог написать более утешительное заключение, если бы у меня было красивое решение, которое я бы смог предложить. Но у меня его нет. Вину за сложившуюся ситуацию отчасти можно переложить на ограниченность нашего языка, термины, которые нам приходится использовать, такие, как "самость" и "бытие", к сожалению, неадекватны.

Но независимо от терминов, которые используем, мы должны задать себе определенные вопросы, если обращаемся к проблеме эго. В частности, мы должны задать себе некоторые вопросы, когда рассматриваем предположение о существовании множества различных эго и их функциях, таких, как "регрессия" и "тестирование реальности". Мы должны спросить: какая часть меня переживает тот факт, что я есть тот, кто обладает множеством эго? Существование какого целого мы предполагаем, фрагментами которого являются различные эго? Эти вопросы указывают на то, что логически, как и психологически, мы должны выйти за систему ид-эго-суперэго и пытаться понять "бытие", различными проявлениями которого она является. Мое "я", или мое бытие (в этой точке они параллельны), находится в том центре, в котором я знаю себя как существо, реагирующее этими различными способами, в центре, в котором я переживаю себя как существо, ведущее себя теми способами, которые описываются вышеупомянутыми различными функциями.

Предварительная гипотеза, которую я предлагаю, состоит в следующем: мое "бытие", – которое по определению должно обладать целостностью, если оно хочет сохраниться как бытие, – имеет три аспекта, которые мы можем назвать "я", "личность" и "эго". "Я" используется мною как субъективный центр, как переживание того факта, что я – существо, которое ведет себя так-то и так-то; "личность" мы можем взять как аспект, в котором меня принимают другие ("персона" по Юнгу, социальные роли Уильяма Джеймса); "эго" мы можем взять в том виде, в котором его изначально провозгласил Фрейд, как специфический орган восприятия, посредством которого "я" видит окружающий мир и выражает свое отношение к нему. У меня нет решающих доказательств этой гипотезы в данный момент; она требует дальнейшего прояснения. Но я хочу отметить, что бытие должно предполагаться при обсуждении эго и идентичности и что центральная сущность должна быть основой для таких обсуждений.

Другие темы, которые экзистенциальный подход в психологии представил в новом свете, темы, которые будут плодотворны для изучения в дополнение к таким, как воля и принятие решения и проблема эго – это конструктивные функции тревоги и вины, концепция и опыт бытия-в-мире – концепция, которая хотя и имеет параллели с гештальтпсихологией с формальной стороны, действует на другом уровне и имеет чрезвычайно широкое приложение, значимость времени, особенно будущего времени, о котором говорит Маслоу в главе 2.

Некоторые трудности и опасности экзистенциального подхода в психологии уже были отмечены. Сейчас мы должны рассказать о некоторых из них более определенно. Одна из трудностей состоит в том, что понятия с точки зрения экзистенциальной психологии служат для интеллектуального отчуждения. Такие термины, как "онтологический" и "онтический", это иллюстрируют; даже термин "экзистенциальный" может быть использован для того, чтобы удалить из поля зрения множество способов установления отношений с реальностью, которые кажутся не-экзистенциальными. Особая соблазнительность терминов состоит в том, что они дают видимость обращения с человеческой реальностью, даже когда не имеют к ней никакого отношения. Очевидно, что в первую очередь мы должны встретиться лицом к лицу с нашим реальным опытом как в психотерапии, так и в других областях психологии, и тогда мы найдем слова (которые могут и не быть унаследованы от наших европейских коллег), которые будут более полно выражать и передавать этот опыт.

Другая трудность или опасность, как ни парадоксально, прямо противоположна, а именно, использование экзистенциального подхода на службе у антиинтеллектуализма. На самом деле это было бы своего рода иронией, если бы этот подход был бы союзником, скрытым или открытым, антиинтеллектуалистических тенденций. Это было бы одним из злоупотреблений, которое экзистенциальное движение в Европе имеет несчастье унаследовать.

Но тенденция не доверять разуму, как таковому, возникла в нашей культуре с момента противопоставления рассудочных и чувствующих людей. Этим альтернативам соответствует Сухой рационализм, с одной стороны, сухим рационализмом, при котором человек, сохраняя ум, теряет душу, и жизнеутверждающий романтизм, с другой стороны, при котором появляется, наконец, шанс сохранить душу. Экзистенциальный подход, безусловно, противопоставлен первому, но при более детальном рассмотрении убеждаешься, что он противостоит и второму. Экзистенциальный подход в психологии, как, впрочем, и в любой другой области, не является рационалистическим так же как и антирационалистическим, но ищет почву, на которой основано то и другое. Это то, что нашел Кьеркегор, который был удивительно развит логически и интеллектуально, но предпочитал, чтобы его называли поэтом.