Ролло Мэй - Экзистенциальная психология

Эмпирический метод как сближение. Я пытался коротко рассказать о двух расходящихся направлениях, приверженцы которых находят общение друг с другом трудным, так как различия между ними слишком велики. Возможно, я смогу показать, что научный метод сам по себе предполагает базу для сближения.

В том виде, в котором Мэй преподнес свои шесть принципов, они должны вызывать неприязнь у многих американских психологов, поскольку кажутся слишком неопределенными, излишне философскими, непроверяемыми. Но у меня не возникло трудностей с выведением проверяемых гипотез из этих принципов. Вот несколько примеров.

Из первого принципа. Чем в большей степени "я" человека находится под угрозой, тем больше проявляется защитное невротическое поведение.

Чем в большей степени "я" находится под угрозой, тем больше ограничивается бытие человека и его и поведение.

Из второго принципа. Чем в большей степени личность свободна от угрозы, тем больше она будет демонстрировать самоутверждающее поведение.

Из третьего принципа гипотеза получается более сложная, но все же проверяемая. Чем в большей степени индивид будет воспринимать свое окружение свободным от угроз для его "я", тем больше он будет проявлять потребность в сотрудничающем поведении.

Из шестого принципа. Специфическая тревога исчезнет только тогда, когда клиент перестанет бояться существования той специфической возможности, которая и вызывает эту тревогу.

Возможно, этих рассуждений достаточно, чтобы навести на мысль о том, что наша позитивистская традиция операциональных определений и эмпирических исследований может быть полезна в исследовании истины относительно онтологических принципов терапии, сформулированных Мэем, принципов динамики личности, включенных в заметки Маслоу и даже эффектов различного восприятия смерти, сформулированных Фейфелом. В дальнейшем, вероятно, как надеется Маслоу, вовлечение психологической науки в тонкие, субъективные и ценностно-зависимые сферы может само по себе стать следующим шагом в теории науки.

Пример. В качестве иллюстрации того, как исследования могут прояснить некоторые из этих статей, позвольте мне перейти к данным прошлых исследований. Одним из элементов экзистенциального мышления, наиболее шокирующим для традиционно ориентированных американских психологов, является убеждение в том, что человек является свободным и ответственным, что выбор представляет собой суть его существования. Это было показано авторами предыдущих глав этой книги. Фейфел сказал: "Жизнь не будет полностью нашей до тех пор, пока мы можем отвергать ее". Маслоу отметил, что психологи уклоняются от проблемы ответственности. Мэй говорит о "мучительном бремени свободы" и выборе между тем, чтобы быть самим собой или отрицать себя. Конечно, для многих сегодняшних психологов это никогда не будет восприниматься в качестве предмета, имеющего отношение к психологической науке, а лишь в качестве простых предположений.

Все еще придерживающихся именно этой точки зрения я бы хотел познакомить с исследованием, проведенным несколько лет назад. У.Л.Келл, выполняя дипломную работу под моим руководством, занялся изучением факторов, которые бы могли предсказать поведение малолетних преступников [29]. Он провел тщательную объективную оценку семейного климата, уровня образования, окружения и культурного влияния, социального опыта, генетических предпосылок каждого правонарушения. Эти факторы были проранжированы с точки зрения их благоприятности для нормального развития – от элементов, деструктивных для детского благосостояния и враждебных здоровому развитию до элементов, высококоррелирующих со здоровым развитием. В заключение была также проведена оценка степени самопонимания, поскольку казалось, что хотя этот критерий не относится к основным детерминантам, он может иметь некоторое значение в предсказании будущего поведения. В основном это была оценка того, до какой степени индивид был объективен и реалистичен по отношению к себе и окружающей ситуации, принимал ли он на эмоциональном уровне определенные факты в себе и в своем окружении.

Эти оценки по 75 нарушителям были сопоставлены с оценками их поведения спустя 2-3 года. Ожидалось, что оценки климата в семье и опыта социальных контактов с ровесниками будут лучшими для предсказания дальнейшего поведения. К нашему удивлению, степень самопонимания гораздо лучше предсказывала дальнейшее поведение и имела с ним корреляцию 0.84, тогда как качество социального опыта имело корреляцию 0.55, а семейный климат – 0.36. Мы были просто не готовы к тому, чтобы поверить в это и положили исследование на полку до тех пор, пока не появилась возможность его повторить. Позднее оно было повторно проведено на новой группе из 76 случаев, и все значимые результаты были подтверждены, хотя и не столь поразительно. Когда мы исследовали только правонарушителей из наиболее неблагоприятных семей, все еще остававшихся в этих семьях, также оказалось, что их будущее поведение определяется не столько неблагоприятными условиями, в которых они оказываются в домашнем окружении, сколько степенью реалистичного восприятия самих себя и среды, которая их окружает.

Это, как мне кажется, является эмпирическим определением того, что составляет "свободу" в том смысле, в котором д-р Мэй употреблял этот термин. Если правонарушители оказывались способными допустить в сознание все факты, касающиеся их самих и их ситуации, они оказывались вольны жить, образно говоря, вне всех возможностей и выбирать наиболее удовлетворительный вид деятельности. Но те правонарушители, которые были не способны принять реальность в сознание, принуждались обстоятельствами собственной жизни продолжать девиантное поведение, не получая удовлетворения в этой длительной гонке. Они несвободны. Это исследование, думаю, наполняет эмпирическим содержанием утверждение д-ра Мэя о том, что "возможность сознания... составляет основу психологической свободы".

Я пытался показать два расходящихся пути, по которым может быть продолжена работа в области психотерапии. С одной стороны, это строго объективное исследование – негуманистическое, неличностное, имеющее рациональной базой знание о научении у животных. С другой стороны, существует подход, предлагаемый в приведенных здесь работах, гуманистическое, личностное в которых связывается с "существующим, становящимся, проявляющимся, переживаемым бытием".

Я предположил, что эмпирический метод исследования поможет установить эффективность каждого из подходов. Я пытался показать, что тонкость и субъективные качества второго подхода не являются преградой для его объективного исследования. Я также уверен, что очевидно из моих рассуждений, что теплая, субъективная, человеческая встреча двух личностей более эффективна в содействии изменениям, чем более точный набор техник, почерпнутых из теорий обучения и оперантного обусловливания.