Дэвид Гордон - Феникс. Терапевтические паттерны Милтона Эриксона

Одно из проявлений этой позиции состоит в том, что терапевтические усилия Эриксона, как правило, ориентированы на то, чтобы побудить клиентов^совершать поступки во внешнем мире, направленные на получение необходимого опыта. В главе 5 мы подробно рассмотрим какого рода поступки рекомендует Эриксон своим клиентам и как он добивается их совершения, а пока нам кажется важным указать на один из результатов привлечения клиентов к активному участию в достижении желаемых ими изменений. Результат этот состоит в том, что, совершая активные действия, клиенты убеждаются, что они в состоянии обрести контроль над своей жизнью и эффективными изменениями, которые, как они знают, они должны внести в свою жизнь. Нам представляется, что это превосходная инвестиция в будущее человека. Такая ориентация изменяет весь характер терапии — с «Я психотерапевт, я произвожу над вами некоторые действия, чтобы изменить вас на «Я клиент, я произвожу действия, чтобы изменить себя». Нередко психотерапевты,Движимые искренним желанием обеспечить своим клиентам счастье и удовлетворение, непреднамеренно создают почву для формирования рабочих отношений зависимости, негласно допускающих необходимость профессионального терапевтического вмешательства для достижения изменений. Соответственно многие люди завершают процесс терапии с чувством удовлетворения достигнутыми изменениями и знанием о том, что для достижения этих изменений им потребовалась помощь психотерапевта. Очень часто этот опыт обобщается, перерастая в правило: «Если я сталкиваюсь с трудностями на жизненном пути, нужно идти к психотерапевту». Можно, конечно, возразить, что в этом правиле нет ничего плохого. Однако Эриксон заинтересован не только в разрешении текущих проблем, но и в том, чтобы помочь своим клиентам стать самостоятельными личностями, способными и умеющими пользоваться всеми своими ресурсами и при необходимости готовыми стать психотерапевтами для самих себя. Будучи психотерапевтами и тренерами по подготовке психотерапевтов, мы сделали наблюдение, согласно которому многие виды современной терапии до сих пор чрезмерно подчеркивают лечебные аспекты терапии (то есть избавление от конкретной проблемы или симптома) и уделяют слишком мало внимания формированию творческих личностей, людей, способных создавать для себя желаемые или необходимые формы опыта.

Около года назад одна женщина написала мне: «Я прохожу курс психоанализа, подвергаясь активному анализу в течение тридцати лет. Сейчас я заканчиваю ЧЕТЫРЕХЛЕТНИЙ курс транзактного анализа, и когда я его закончу, я хотела бы стать вашей пациенткой»... Я уведомил ее, что мои ресурсы ограниченны.

Эриксон не считает, что осознанное понимание собственных проблем являемся необходимой предпосылкой для достижения значимых «изменений и, более того для большинства случаев^находит это совершенно бесполезным. Прежде всего обнажение корней проблемы часто требует длительного копания, о чем знает любой, кто проходил курс психоанализа. Такое усердное вытаскивание на свет своего прошлого было бы оправданным, если бы это знание влекло за собой желаемые изменения. Наш опыт, однако, говорит о том, что само по себе знание об источниках эмоциональных проблем редко приводит к «излечению». Оно может явиться ценным источником информации для психотерапевта и, вероятно, вызывает временное облегчение благодаря катарсису, но само по себе и без обращения к другим средствам вряд ли способно на большее, чем удовлетворение любопытства клиента. Когда в нашей частной практике клиенты искренне ищут осознанного понимания исторических сил, лежащих в основе их теперешних трудностей, мы иногда исследуем совместно с ними этот вопрос, пока они не почувствуют, что их просьба удовлетворена. И тогда мы спрашиваем их, достаточно ли полученного теперь знания о том, «почему» они делают то, что они делают, для того, чтобы что-то изменить, на что неизменно получаем ответ: «Нет, пожалуй, недостаточно». Поэтому существуют серьезные основания сомневаться в том, что понимание собственных проблем полезно или необходимо для их коррекции. Более того, путь к такому осознанию может оказаться очень долгим. В процессе своей работы Эриксон неоднократно демонстрировал, что осознание вовсе не является необходимым условием или сопутствующим фактором роста и изменения. Приведем пример:

В каком объеме терапии нуждается человек? Когда я первый год работал на факультете Государственной медицинской школы округа Уэйн, декан подошел ко мне и сказал: «Эриксон, у нас есть серьезный студент... на втором курсе он потерял ногу в автомобильной катастрофе, но носит протез. До несчастного случая он был веселым, общительным молодым человеком, всегда дружелюбным, отзывчивым душой компании. Но стоило ему надеть протез — и он стол отстраненным, необщительным, потерял всех своих друзей». Затем он добавил: «И пожалуйста, не произносите в его присутствии слово «нога». Он болезненно реагирует на это слово». Я ответил: «Хорошо, попробую что-нибудь сделать». Я подождал, пока у меня установятся отношения со студентами, что заняло около трех недель. Затем я выбрал Джерри, Тома и Джо. Я сказал им: «Пустите слух, что я собираюсь выкинуть одну из своих, хм, знаменитых шуточек, но вы не знаете, какую ИМЕННО. Просто пустите слух, что Эриксон что-то затевает». А на следующее утро я говорю: «Джерри, поднимитесь на четвертый этаж и задержите там лифт. Вы, Том, встаньте у входа на лестничную клетку и смотрите вниз, на первый этаж. А вы, Джо, стойте на первом этаже, нажимайте на кнопку вызова лифта и ругайтесь, что уборщица задерживает лифт наверху, чтобы опустить на нем свои ведра и швабры». Слух был пущен. И, разумеется, ВСЕ были на месте уже в полвосьмого... ровно к тому моменту, когда я прихожу на факультет. И тут я вхожу, притворяюсь, что страшно удивился, увидев их всех здесь в полвосьмого. Мы перекинулись парой слов о погоде, и я сказал: «Джо, вызовите, пожалуйста, лифт», на что Джо отвечает: «По-моему, эта чертова уборщица держит лифт наверху, на четвертом этаже». Мы снова болтаем, а затем я опять напоминаю Джо, что надо вызвать лифт. А примерно без пяти восемь загорается свет на втором этаже. Я поворачиваюсь к гиперсенситивному студенту с протезом, стоящему поодаль в углу, и говорю: «Давайте-ка мы, увечные, поковыляем по лестнице, а здоровые пускай ждут лифта». И мы, увечные, пустились ковылять по лестнице. Нас увидел Том, подал сигнал Джерри, тот отпустил лифт, и вся остальная группа поехала на лифте. Уже в конце того же часа к отчужденному студенту вернулось общительное расположение духа. Все, что я сделал, это изменил его образ ВОСПРИЯТИЯ вещей. То, как он РАССМАТРИВАЛ себя. Я поднял его над статусом калеки и идентифицировал его с собой, профессором, который ТАКЖЕ немного прихрамывал. Это придало ему новый статус, и всю оставшуюся часть учебного года он наслаждался своим пребыванием в медицинском училище. И сделать это было очень просто. Сколько психотерапевтов начали бы вдаваться в подробности его семейной истории, истории происшествия, предпринятых им мер по адаптации к нормальной жизни и так далее, а также, конечно, тех мер, которые он ДОЛЖЕН предпринять. А я всего-навсего вырвал его из оков его горестного положения и бросил в новую ситуацию, с которой он МОГ справиться. А всю остальную часть терапии проделал ОН САМ, без посторонней помощи.