Елена Кабанова - Взрослые дети, или Инструкция для родителей

Паническое состояние усугубляется фактором, о котором здесь уже упоминалось, а именно дезадаптацией старшего поколения в окружающей действительности. Кроме социального и биологического факторов, каждый из которых ведет «борьбу за власть» в сознании человека, современная отечественная история подарила нам еще один «дестабилизатор» – современный отечественный кризис. Мы не только не уверены в своем будущем, мы к тому же, срастаясь с настоящим, несколько подрастеряли свои прежние приоритеты и уже не знаем, верить ли нам в приоритеты предлагаемые — или подождать, пока те пройдут естественный исторический отбор. Если эти проблемы овладевают сознанием, мы испытываем состояние паники и депрессии.

Бывает так, что длительный внешний прессинг провоцирует формирование и развитие навязчивых мыслей и страхов. И даже доходит до компульсивно–обсессивной стадии – раньше она называлась маниакально–депрессивной. Человеческое сознание в подобном состоянии ведет себя, будто на американских горках: вверх–вниз, вверх–вниз. При этом мы не отвечаем даже за себя, и тем более – за наших детей. Как быть? Самое разумное – выбрать определенную линию поведения и постараться ее придерживаться.

Пока ландшафт, если так можно выразиться, прячется в тумане — дорога удержит вас от ошибок; ну, а когда все вокруг прояснится, тогда свою дорогу от ошибок удержите вы.

И для начала можно использовать историческуютактику, чтобы с ее помощью избежать историческихпроблем. Вы ведь понимаете, что история – не мертворожденное потомство учебников и монографий. Она разворачивается у нас на глазах и сохраняется в нашем опыте – в том самом, который со временем абсолютно исчезает под наслоением мифов и стереотипов. Попробуем «откопать» то, что нам потребуется.

Проблема человека (и одна из важнейших) состоит в том, что он нередко складируетценную информацию в самых дальних уголках памяти, вместо того, чтобы хранить ее под рукой и применятьпо мере надобности. Мы даже не знаем, чем владеем. И вот вам пример: кто из нас в свое время не выслушал целую сагу о непререкаемом авторитете старшего поколения? Кому мамуля не напевала «в стиле блюз»: «Ах, какие семейные ценности водились в наше время! Ах, как уважали мы родителей и слушались беспрекословно!» Думаем, хоть раз в жизни нечто подобное слышал каждый. И какой же вывод из этих «родственных саг» мы сделали? Смеем предположить, что практически никакого. Или самый общий, вроде: «Почитай отца и мать». Хотя при определенном старании из таких разговоров можно извлечь больше информации. Чем мы сейчас и займемся.

Начнем анализ с наших ощущений: вероятно, все мы воспринимали указанные «эпические вариации на тему послушания» не без удивления, а также с некоторой долей неприязни. И тем не менее, сознание фиксировало этот прием как действенный: так, значит, старшие могут добиться повиновения от младших, взывая к авторитету еще более старших. И скоро, кажется, мыстанем исполнять своимдетям караоке на тему: «Ах, какое обожание и преклонение внушали нам наши папы и мамы!» — если только дебют уже не состоялся. Но, если быть до конца откровенными, наши папы и мамы ничего такогонам не внушали. А вот кто действительно внушал, так это наши дедушки и бабушки. Действительно, поколение, условно говоря, дедушек и бабушек – то есть мужчин и женщин, чья молодость пришлась на сороковые–пятидесятые годы прошлого века (господи, какая седая быль!), — это поколение выживавших и выживших. Им довелось пройти вовсе не через форменный, а через самый настоящий ад, где человеку отказывают не только в еде и крове, но и в жизни как таковой – и пожаловаться некому. Разве что, как говорила Золушкина мачеха в исполнении Фаины Раневской, «жаловаться королю, жаловаться на короля».

Разумеется, в подобных условиях всем было не до капризов, не до мелочей вроде «полноты самореализации каждой конкретной личности» или «индивидуального подхода к концепции воспитания».

Когда подчистую исчезает необходимое, многие важные вещи превращаются в излишние.

И потому поколение дедушек–бабушек старалось раздобыть для семьи необходимое, не тратя сил на глупые сантименты и мелочные придирки. Тем более, что большинство добытчиков, по не зависящим от них обстоятельствам, либо отсутствовало вовсе, либо находилось в неработоспособном состоянии. Мужчин выморили война и репрессии. Немногие уцелевшие мужчины и их женщины приняли на себя ответственность за выживание нации и восстановление страны.

Судите сами: разве в те годы, в тогдашних условиях российские «патриахи и матриархи» могли от души предаваться семейным интригам, азартно участвуя в грызне домочадцев и самозабвенно распуская сплетни? Скорее всего, нет. Когда заканчивалась дневная каторга, организм – нет, не сознание, не личность, а именно организм – нетерпеливо требовал отдыха. Биологическая программа тоже помогала выжить. Только бы заползти на кровать и заснуть до того, как голова коснется подушки! Подумайте, с каким пофигизмом воспринимается все «несущественное», если мозг и тело настойчиво требуют «забыться и заснуть». При таких «перегрузках» простое выполнение повседневных дел — задача поистине титаническая. Бабушки и дедушки в массе своей справлялись: они прожили большую часть жизни в состоянии глубокого стресса, ухитряясь вдвойне, втройне, если не вдесятеро выше ценить каждую секунду отдыха, каждое мгновение счастья. Видимо, с этим «вынужденным гедонизмом» было связано их нежелание копаться в мелочах, ловить рыбку в мутной воде, искать черную кошку в темной комнате, где нет никаких кошек. Притом очевидно: те, кто полжизни провел в нечеловеческих условиях, подсознательно готовили собственных детей к аналогичной участи. Главной задачей было научить младшее поколение, поколение наших мам и пап – нет, не послушанию, а выживанию.

Это, кстати, вещи диаметрально противоположные. Ребенок, обученный послушанию, легко становится жертвой агрессии или мошенничества. Он не сумеет возразить тому, кто старше, удрать от того, кто сильнее, и подраться с тем, кто нападает. Его главная тактика – конформизм. То есть подход, основное содержание которого составляет так называемое «хорошее поведение». Хорошее, вежливое, неагрессивное, альтруистическое – и абсолютно нежизнеспособное. К тому же послушный ребенок менее самостоятелен и свободен в выборе по сравнению с менее благонравным, менее приятным старшему поколению, но гораздо более жизнеспособным «мальчишом–плохишом».

Ребенок, обученный выживанию, умеет «фильтровать» информацию и вдобавок умеет говорит «нет». И шанса не упустит, и кровного не отдаст, и противнику не уступит. Да, он несимпатичен и даже может быть опасен. И вдобавок, подталкиваемый инстинктом самосохранения, он регулярно прибегает к манипуляции. Эту поведенческую стратегию можно назвать довольно действенной, но у нее множество «побочных эффектов», опасных для психики и для сферы общения. Но ведь «непослушное дитя» и воспитывалось для такой обстановки, в которой не приходится надеяться на изобилие, удобство и благополучие. А потому в сознании «нехорошего мальчика/девочки» непременно присутствует хорошо развитый практицизм. Поэтому, если для выживания окажется необходимо хорошее знание этикета, «юный хулиган» выучит и этикет, и основы дипломатии, и искусство интриги. Ему помогут жадность, упрямство, практицизм и – что греха таить – известная беспринципность в выборе средств. Согласитесь: в кризисной обстановке у «плохиша» больше шансов на успех. Хоть этот факт и вызывает негативную реакцию у людей, высоко ценящих альтруизм в сочетании с хорошими манерами и твердыми принципами.