Елена Кабанова - Домашняя дипломатия, или Как установить отношения между родителями и детьми

Конечный выбор средств маскировки зависит от параметров личности. Но первые шаги к индивидуальному решению нас заставляет делать… верно, наша социальная среда.

Причем вся – от родительского влияния до государственной информационной системы. Говоря о тактике избегания неудач и тактике стремления к успеху, мы оставили за кадром тот важный факт, что обе они могут быть не только индивидуальными свойствами, но и приметами времени. Эти психологические приемы включаются в наш менталитет как общенациональный выбор. Проще говоря, есть не только разные люди, одни из которых предпочитают тихонечко сидеть в шезлонгах под тентами, а другие — птицей парить над пляжем на параплане. Существуют и времена, когда предпочтительной стратегией становится экстремальный подход или игра в прятки. Стереотипы, сформированные не нами, и даже не нашими родителями, а, вероятнее всего, прадедами и прапрадедами, окружают наше индивидуальное восприятие, как питательная (или агрессивная) среда. Из стереотипов формируется так называемое коллективное сознание. И те люди, которые слишком неопытны или слишком ленивы для формирования и применения сознания индивидуального, обходятся сознанием коллективным. Они его используют в личных целях и при этом как бы арендуют чужое восприятие. Нет больше необходимости самому анализировать информацию и делать выводы – все уже сделано довас и завас. Притом велика вероятность, что сделано плохо. То есть для своего времени — вполне приемлемо, но в наши дни… Чтобы не обижать прадедушек и прабабушек огульными обвинениями, объясним все по порядку.

Большая часть населения России выросла в такой системе подачи и получения информации, о которой мы уже успели напрочь забыть. Нет, в принципе нам известны понятия «цензура», «регламентация», «единомыслие» и т.д. Только в XXI веке, при непосредственном участии создателей многочисленных мемуаров и сериалов, возник образ страны, перенаселенной диссидентами. То есть буквально все осуждали тоталитарный и авторитарный режим, все воспринимали современность как ад на земле, все пытались вывести из–под удара родных и любимых… Одно непонятно: кто это громадье несогласных судил, пытал, сажал и охранял? Выходит, были, как Евгений Шварц в «Драконе» писал, «безрукие души, безногие души, глухонемые души, цепные души, легавые души, окаянные души, дырявые души, продажные души, прожженные души, мертвые души»? А вот и нет.

Были обыкновенные люди, прекрасно адаптированные и социализированные. Их социализация выражалась… в забывчивости. Они не различали фактов, способных создать негативный фон и уронить самоощущение до суицида. У них отключался аппарат логического мышления. Они спали и видели сны – как раз тогда, когда бодрствовали. По ночам, вероятно, они видели кошмары, которые наутро рассеивались. А то, что оставалось в памяти, раскладывалось по полочкам: это к дождю, это к снегу, это к замужеству… Психоаналитик, может, и возразил бы, да кто бы стал его слушать? Итак, население не вспоминало, что с ним сделали и не думало–не гадало, что с ним еще сделают.

Потенциал человеческого мозга, направленный на сокрытие очевидного, не исследован по сей день и вряд ли когда–нибудь будет исследован. Уровень селективности нашего сознания не поддается исчислению. Мы ведь ничего не забываем. Но при этом мы ничего не помним. Если блокировка какого–нибудь отдела мозга отказывает, рождается гений. Он может создавать шедевры, потому что вспомнил все. И стремится выразить в красках или в нотах целый мир, всплывший со дна его души. Попутно гений может утратить способность к логическому мышлению, большую часть словарного запаса и способность пользоваться ножом и вилкой. Надо же чем–то жертвовать ради появления великого дара? Или великой кары… Кто их, гениев, разберет. Важно одно: полученная информация прячется так надежно, что никакие соображения этического, лечебного, карьерного характера не помогут вам раскрыть нужных файлов. Вы можете ходить на сеансы гипноза, ругаться на свое отражение и даже стукнуть себя по голове медной статуэткой «Колхозница с полной потребительской корзиной». Но тем не менее недра вашего подсознания будут безмолвствовать. И только шишка в месте соприкосновения вашего лба с потребительской корзиной станет болезненно ныть в ответ на песенку Герцога из оперы Риголетто: «Сердце красавицы склонно к измене…»

У мозга свои резоны, он действует, не подчиняясь сиюминутным требованиям личности. Он занят тем, что применяется к существующим условиям, создает психологический микроклимат.

Выпячивать одну–две способности до степени гениальности – нерентабельно. Самое лучшее – создать гармоничную, равновесную, жизнеспособную систему. Для личности, живущей в неблагоприятных или вообще в невозможных условиях, основа основ – короткая память, легкое (лё–о–огонькое такое) нарушение причинно–следственных связей, а в качестве компенсаторного механизма – отменная интуиция, сильная эмпатия, развитые инстинкты. Если инстинкт самосохранения реализовать не удается, пускай его заменит инстинкт продолжения рода. Такое существо вполне могло процветать при централизованной, регламентированной, а во многих отношениях кастрированной информационной системе. Ему не требовалось много знать о мире и о себе. Он предпочитал узкопрофессиональную специализацию.

Общая потребность в быстром реагировании была почти такой же острой, как в дикой природе. Но, поскольку это была не дикая природа, а какая–никакая цивилизация, общество изобретало собственные пути распознания чужого. Как описывал это состояние социолог Анри Мендра: «В нашем обществе позиция индивида часто менее значима, чем его знак (данный при рождении или крещении, наподобие астрологического – Е.К., И.Ц.) или личность, которые приходится фиксировать с помощью ритуалов и символов. В обществе, где индивида определяет положение, люди стараются демонстрировать свои знаки и личности в такой бросающейся в глаза манере» [89] А. Мендра. Основы социологии. . Бросаясь друг другу в глаза отборными признаками пролетарского происхождения и патриотического настроения, избегая опасных тем и негативных ощущений, советские люди сами не заметили, как шли–шли, да и дошли до нового режима. Здесь все было иначе. Здесь требовались другие системы обработки данных. Здесь требовались другие селективные приемы. Здесь требовались другие характеры. Но это не все поняли. Даже сегодня.

Возможно, вы удивитесь и спросите: а как же интеллигенция? Она–то не соглашалась! Она протестовала! Она хранила культурное наследие и продуцировала культурную новь! Но даже интеллигенция не сильно отличалась в плане усвоения и переработки информации. Социологические структуры не давали сформироваться другомуспособу анализа информации. Интеллигенция сделала своим «знаком» то, что Н.А. Бердяев называл «своими особыми нравами и обычаями, и… своеобразным физическим обликом» [90] Н. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. , и превратилась в то, что социологи определяют как «эндогамные изоляты» [91] Эндогамные изоляты – социальные или этнические группы, в которых браки и межличностные контакты совершаются в четко определенном «своем кругу». Например, по сословному признаку: брак аристократки и представителя купеческого или рабочего сословия воспринимается как мезальянс. В индустриальном обществе эндогамные изоляты могли формироваться, например, по профессиональному признаку: демографы, в частности, проводили исследования эндогамных изолятов среди профессиональных медиков. . «Свой круг», в который посторонние не допускались, крепко–накрепко затвердил перечень знаков и ритуалов, с помощью которых можно было сразу определить: свой, чужой? Опытный человек легко вычислял агента, работающего под прикрытием, по незнанию культовых произведений искусства, или по отсутствию специфической манеры поведения, или по ограниченности словарного запаса… Когда–то эти интеллектуальные бейджики [92] Бейджик – табличка на груди служащего с указанием имени и должности. были необходимы, жизненно необходимы. В наше время они переродились в манерную, вычурную самодемонстрацию. И если о представителе шоу–бизнеса говорят: он такой пафосный! – обычно подразумевают капризы, кривлянье, зазнайство. Примерно то же можно сказать и об интеллигенте, ударившемся в снобизм. А между тем вся эта интеллектуальная пафосность и показная «исключительность» – атавизмы тоталитарной и авторитарной обработки информации. Видать, над личностью массовое сознание постаралось.