Стивен Гаррисон - Счастливый ребенок

Неужели невозможно дать ребенку образование таким способом, чтобы не помешать проявляться его любопытству, его бесстрашию, его способности вникать в новые ситуации и отдаваться чему-то без оглядки? Или мы и дальше будем методично прививать детям чувство безопасности, рука об руку идущее со страхом? То чувство, которое воспитали в себе мы, боясь и действуя из боязни. Вот главный вопрос, который мы должны задать себе как люди, как члены общества и как родители. Живем ли мы, подчиняясь страху, или повинуемся врожденному стремлению к исследованию и риску? К чему мы больше стремимся – к изоляции и безопасности или к общности? Этот вопрос можно сформулировать так, что он прозвучит отвлеченным интеллектуальным тезисом о детях, педагогической теории или философии жизни. А можно посмотреть на него как на основополагающую проблему нашей жизни. Ведь ответ на этот вопрос, по существу, определяет, что представляем собой мы сами, как мы воспитываем детей и как творим свою культуру – то наследство, которое мы оставим подрастающему поколению.

Отметки, которые нас подводят

Студент должен забивать себе голову всей этой чушью, чтобы сдать экзамен, нравится ему это или нет. Это насилие оказало на меля такое жуткое воздействие, что, сдав последний экзамен, я целый год без отвращения и думать не мог ни о какой научной работе.

Альберт Эйнштейн

Страх – это мера того, насколько мы хороши по сравнению с другими людьми. Но не как друзья, коллеги или члены общества, а как конкуренты. Эта же идея воплощена в системе школьных отметок: получивший отметку «5» лучше того, кто получил «4», и оба они лучше тех, кто получает «3».

Каждый из нас оценивает то, что происходит в нашей жизни. Мы сравниваем то, что происходит с нами, с тем, что происходит с другими людьми. Сравнивая прошлое и настоящее, мы даем оценку событию. Оно нам нравится или не нравится, пробуждает страх или доставляет удовольствие. Мы даем оценку своему опыту, сравнивая события между собой. Сравниваем лучшего ученика одного класса с лучшим учеником другого класса. Такова структура нашего мира.

Можно ли найти в нем что-нибудь такое, что не подлежит оценке и сравнению с чем-либо другим? Можно ли найти что-нибудь такое в нашей жизни, нашей культуре, наших школах, что своим богатством притягивает нас, требует, чтобы мы все глубже и глубже исследовали его? Мы можем назвать этот феномен любопытством. Мы можем назвать его энтузиазмом. Это побудительная сила всех наших поступков. Она отражает то, что происходит в наших сердцах, и не предполагает ни оценки, ни суждения.

Казалось, нелепо анализировать процесс обучения, движимый любопытством, и привлекать внешнего арбитра для его оценивания. Но таковы реалии нашей школы и ее властной структуры: оценки здесь ставит учитель, а не ученик. Рынок образовательной системы весьма странен: это рынок монопольный, где производитель оценивает клиента, а не свободный рынок, в условиях которого низкопробные товары не находят покупателей.

Нынешней системе образования присуща определенная структура ценностей. В наших школах математика и умение писать считаются вещами гораздо более важными, чем музыка, искусство или такое в высшей степени неприемлемое времяпрепровождение, как тихое созерцание, грезы наяву. Занятия по математике проводятся каждый семестр каждый день в каждой школе, потому что математика ценится высоко. А резьбе по дереву детей вообще не учат. Нет и уроков философии. И уж конечно нет занятий по педагогике: мы слишком заняты образованием, чтобы задумываться над тем, что оно собой представляет.

Кто же заправляет процессом оценивания и что происходит с теми, кто не попадает в высшую категорию? По сути дела, мы говорим ученику: «Качества, которыми ты обладаешь, ничего не стоят. А вот то, чему научу тебя я, ценится высоко. И если тебе удастся постичь то, что я преподаю, ты станешь ценным. Если же нет – ты будешь никому не нужен».

Оценки – это некий код, говорящий обо всем этом и еще кое о чем. Мы принимаем эту интеллектуальную сортировку, поскольку она позволяет эффективно отбирать способных и отсеивать неспособных. Это помогает организовать социальную структуру нашего общества. Если вам нравятся эти структуры нашего в высшей степени конкурентного общества, то вы, надо думать, сторонник и системы оценок. Все очень просто: небольшой процент населения наверху, значительно большая его часть в середине, а остальные неудачники – внизу. Эта кривая отражает статистическое распределение оценок, последовательно и безупречно производящее на свет небольшое число победителей, массу середнячков и некоторое количество изгоев общества. Халтурщики социальные инженеры и научные тузы, создавшие эту систему, присвоили себе за нее высшую оценку, тогда как на самом деле получили бы низшую, если бы только кто-нибудь пожелал разобраться в происходящем.

Однако есть и другая возможность: ценить детей такими, каковы они есть, и поручить им самим направлять ход своего обучения и по-своему себя оценивать. А затем – ради проверки этой оценки – демонстрировать кому-нибудь другому уровень своего овладения предметом. Ведь все мы время от времени хотим получать представление о своих успехах. Если ученик, сам руководящий процессом своего обучения, захочет поступить в колледж, то в его распоряжении будет множество способов продемонстрировать, достоин он этого или нет, в том числе и конкурсный отбор. Желание продвигаться в выбранном направлении повлечет за собой и желание соответствовать установленным для абитуриентов требованиям.

Отказ от принудительного, назойливого выставления оценок приведет к тому, что ученики, которые чуть менее сообразительны или отличаются своеобразными интересами, не потеряют желание учиться. Уничтожение системы оценок возвращает свободу обучения личности, которой больше не нужно по команде потреблять информацию и по команде ее выдавать.

Такая учебная среда не мешает учащемуся задержать свое внимание на чем-то новом для себя, ощутить это соприкосновение полнее и изучать свой опыт не торопясь, понимая, что он собой представляет и как им можно воспользоваться. Учеба становится невообразимо сложной и прекрасной.

Но любой жизненный опыт предстает совершенно в ином свете, когда нам рассказывают, что он собой представляет, растолковывают его значение и наставляют, что мы можем и чего не можем с ним сделать. Для ученика такой опыт мертв, поскольку мы подаем его лишь как информацию, полностью теряя сложность и увлекательность процесса полноценного, основанного на энтузиазме обучения. За владение информацией можно выставлять отметки, за энтузиазм – нет.