Дмитрий Соколов - Книга сказочных перемен

Невинность может быть похожа на наивность («недоразвитость», сюжет № 4), но внутренне гораздо мудрее и целостнее её. Кларинда Пинкола Эстес в своей «Бегущей с волками» приводит такую поговорку своих мест: «неведение – это когда ничего не знаешь и тянешься к добру, а невинность – когда все знаешь и все равно тянешься к добру».

Между тем, как и сама молния, энергия этого сюжета редко делает что-то мало-мальски плодотворное. Разрушить что-то ненароком может (как город грозой в сказке), но тоже без особо печальных последствий. Состояние невинности прекрасно само по себе, а не в смысле полезности. По «земным» результатам оно скорее печально. «невинность» наивна, и окружающее «грешное» пространство этим пользуется. В кризисном периоде этой ситуации (соответствующем третьей черте гексаграммы), как говорит И Цзин, «беспорочному – бедствие; он, может быть, привяжет своего быка, а прохожий завладеет им».

Идея беспорочности соответствует архетипу «золотого века» – универсального мифологического образа о первичном состоянии человеческого сообщества или целого мира, когда мир был «не испорчен», и оттого был совершенен. Львы возлежали рядом с оленями, деревья сами давали вкусные и питательные плоды, люди были справедливы и добродетельны, а жили они до тысячи лет… Почти в любой культуре и мифологии встречается этот образ; он не менее распространен в личных историях и фантазиях как «золотое время» детства. Идеи об изначательной моральной чистоте ребенка и «tabula rasa» младенческой психики – из этой же оперы. Идеи Анастасии и ее последователей о «матери земле», которую не надо пахать, вскапывать и полоть, а урожай она давать будет – из этого же сценария «невинности». В этом, конечно же, есть много правды, но, вероятно, ошибочной является идея об «экспорте» этого чудесного состояния с маленького островка невинности на весь большой континент «большого» человеческого общества, которое «греховно» по сути своей. Невинность является уделом маленького существа – во-первых; а во-вторых, почти никогда не надолго. Молния прокатывается и исчезает. Комментарий И Цзин заканчивается так: «болезнь беспорочного. Будет беда, вызванная по своей вине. Ничего благоприятного». В этом состоянии невозможно прожить долго. Золотой век легче всего существует в прошлом. Накатывается сюжет «грехопадения» (в нашей книге соответствующий позиции «голодного дьявола» № 27), после которого жизнь принимает такую знакомую нам окраску в черную и серую полосочку. Но впереди маячит сюжет пенсии, куда я еще в раннем детстве собрался с моим другом Валерой по фамилии Алеша. Он приедет на поливальной машине, которая смоет всю житейскую грязь и увезет нас туда, где работать не надо, потому что дороги из масла, по бокам их – толстые булки, а деревья сами дают вкусные и питательные плоды…

Тридцать три года лежал на печи добрый молодец Иван в том ли граде не то во селе. Терпелив был! А и было ему всего тридцать три года отроду, выходит, сызмальства лежал, снизу подогревался. Хоть зимушка мела вьюгами, хоть лето светило солнышком – а он все лежал, и стыда не ведывал. Многого он не ведывал, а ведал зато как мамке наказать пирогов испечь, да отца сгонять в погреб за квасом. Хороша была его жизнь! Только что скучная, ну да зубами молоть да подушку поправлять – вовек не наскучит тем, кто наши друзья, дай им бог счастья и долголетия!

Была у Ивана соседка Марьюшка, забегала иногда. Однажды прибежала, руками замахала: объявился окрест не то змей, не то чудище поганое, всех-то оно огнем палит, людей пожирает, зверей не жалеет. Нет с гадом никакого сладу ни войску, ни силачам.

Чтоб Ивана напугать – это тоже дело богатырское. Он знай себе лежит на любимой печке, в ус не дует, в бороду не щелкает. Приветливый такой, милый – одно заглядение!

А как подобрался тот лютый змей под самые окна, прибежала опять Марьюшка, просит, плачется, убивается. Выскочил Иван тогда из дома, только и успел, что рубаху подпоясать, да кочергу схватить, какой в печке управляются. Глядит – а чудище-то грозное, огромное, ужасное. Он не испугался, но понял, что кочергой одной змею голову не срубит. Встал Иван, задумался.

А змей налетел на Ивана и спрашивает: «Ты что тут делаешь в рубахе посреди улицы? Али жизнь не дорога? Почему не убегаешь?» А Иван ему: «А я печник здешний и на весь мир самый козырный! Я смотрю – у тебя пламя-то изо рта коптит, гарью пахнет. Давай я тебе, змей, пламенную суть твою налажу! Глотай ты меня, змей, вовнутрь, я тебе подсоблю!»

Змей рот разинул и Ивана внутрь пропустил. А тот, оказавшись внутри, не сразу за работу принялся, а огляделся: мать честна! Сколько народу интересного, вещиц невиданных! Славно змей всякой дивы наглотался! Но, однако, решил Иван заняться огненной змеиной сутью. Уж что-что, а печку он и вправду знал хорошо, а внутри у змея, почитай, то же самое: поддувало, заслонка и прочее, только что не дрова горят, а какое-то странное месиво. Иван поначалу своей кочергой огонь-то прочистил, а потом думает: «Это ж змей, поганая сила! Этим огнем он честных христиан палит, дома сжигает, зверей не милует! Может, закрыть ему поддувало на веки вечные? Али не закрыть?» Все-таки убавил он огонь до малехонького и аккуратно полез наружу. Змей поперхнулся и его изо рта выплюнул. Иван встал, отряхнулся и говорит: «слышь ты, змей, поганая сила! Огня в тебе осталось совсем немного. Будешь если буйно пыхать – кончится вся твоя сила через три дня. Я тебе как мастер говорю. Бери меня в друзья, буду тебе огонь раз в неделю чистить. А не то прям сейчас этой кочергой по балде так огрею – смерть примешь, чудище!»

А змей только открыл рот, чтоб Ивану ответить либо сглотнуть его – а Иван только перехватил поудобнее кочергу – как вышла из дома Марья Маревна. Взяла она змея за шкирку и превратила в маленькую заколку, а ту заколку вставила себе в волоса. Вот колдовство какое! Это она Ивана с печи сгоняла, чтоб на себе женить! Пока Иван со змеем сражался, она и печку Иванову разобрала, дескать, дымит и ремонт нужен срочный – ну, в общем, наплела что-то его родителям! Получается, Ивану некуда стало ложиться, кроме как на Марьюшке немедленно жениться! Что он и сделал. И я на свадьбе был, сладкую горечь пил, кочергою по уху получил. От этого звона и вышла сказка эвона. Может, оно и не новь, так зато про любовь!

_________

___ ___

___ ___

_________

_________

_________

«Воспитание великим» – оно же «воспитание великого». Великое, обозначенное в этой гексаграмме тремя янскими палками нижней триграммы (как и «Обладании великим» № 14 и в «Мощи великого» № 34), в данном случае «накрыто сверху» триграммой горы. Это как бы дракон и его уздечка, тело и сознание, медведь и маша, народ и царь; другими словами, «низ» – это великое, мощное, буйное, природное, очень сильное; а сверху – постоянное, организованное, разумное, вводящее энергетику низа «в берега». «Укрощение дракона» – так можно назвать этот сюжет и не ошибиться.