Надежда Фёдоровна Калина - Лингвистическая психотерапия

Обсуждая проблему онтологической реальности бессознательного, Брентано указывает на терминологическую путаницу, вследствие которой термин “неосознаваемые“ (представления, ощущения, психические акты) остается окказиональным у И. Гербарта, Г. Фехнера, Г. Гельмгольца, В. Вундта, А. Маудсли и др. исследователей, и пытается установить его узуальное значение, анализируя существующие в этой области представления вместе с сопровождающими их аргументами. Отметив, что бессознательные психические феномены могут быть причиной, следствием и особым аспектом конкретных фактов, регистрируемых в экспериментах, Брентано (в конце концов) интерпретирует бессознательное как функциональный феномен, опосредующий связь между содержанием сознания (представлением) и его интенцией (суждением). Такое понимание природы бессознательного позволяет философу резко отрицательно ответить на вопрос о возможности существования бессознательной психики: “Мы можем распространить функциональное отношение, найденное нами в случае осознанного представления между его интенсивностью и интенсивностью направленного на него внутреннего представления, на всю область сознательных душевных явлений. Повсюду явления – сопровождающие и сопровождаемые – обладают равной силой, а это доказывает, что в нас не существует ни одного психического феномена, о котором мы не имели бы представления “ (13, с. 76, курсив мой – Н.К.).

Однако, несмотря на присущий ей негативизм, точка зрения Брентано сыграла важную роль в развитии исследований бессознательного. Благодаря его работам (главным образом, цитируемой выше “Психологии с эмпирической точки зрения“ – одному из наиболее популярных европейских учебников начала века), появилась возможность нового, не-метафизического понимания природы и сущности бессознательных явлений. Их трактовка в качестве психических актов, не сопровождающихся сознательными представлениями (осознанием), стала основополагающей в глубинной психологии ХХ столетия. Эмпирические исследования бессознательного психического в Нансийской (И. Бернгейм, А. Льебо) и Сальпетриерской (Ж. Шарко, Ж.Ф. Бабински, П. Жане) школах клинической психологии, работы А. Бинэ, М. Принса, А. Фореля и, наконец, подход З. Фрейда исходили из этого конкретного понимания, оставив в стороне иррационалистические интерпретации бессознательного. Их черед пришел несколько позже, в 30-40 годы ХХ века, а к тому времени феноменология бессознательной психики была описана достаточно подробно. Таким образом, онтологический статус понятия “бессознательное“ с самого начала был связан с возможностью трансцендирования. Я покажу далее, что эта трансцендирующая позиция укоренена в сущностных, фундаментальных человеческих потенциях – системе языка и дискурсе субъекта.

Дальнейшее развитие исследований бессознательного связано прежде всего с психоанализом, чья история, предыстория и даже археология (А.Лоренцер) многократно освещалась его сторонниками и противниками. Существующее ныне разнообразие школ, направлений и течений психотерапевтической мысли является результатом развития как предметного поля, так и теоретической рефлексии этой области психологической практики. Однако процесс становления психологии бессознательного не совпадает с историей развития фрейдовской научной школы, хотя сам основоположник психоанализа видел в нем общепсихологическую теорию, наподобие систем В. Вундта, У. Джемса, П. Жане или Г. Спенсера. Недаром Фрейд называл теоретические аспекты основанного им подхода “метапсихологией“, претендуя, в сущности, на построение особой психологии, предметная область которой располагается “по ту сторону сознания“.

С первых этапов своего возникновения психоаналитический метод утверждал себя не только как терапия, но и как метод научного исследования. Создавая свой подход в рамках традиционной культуры позитивного научного знания, ассимилировавшего интеллектуальные навыки классической науки ХІХ столетия, Фрейд считал исследовательскую работу психоаналитика неотделимой от собственно врачебной деятельности. Он писал: “С самого начала в психоанализе существовала неразрывная связь между лечением и исследованием. Знание приносило терапевтический успех. Было невозможно лечить пациента, не узнав что-то новое; было невозможным достижение нового инсайта без понимания его благотворных результатов. Наша аналитическая процедура является единственной, где гарантировано это ценное соединение. Только благодаря проведению нашей пастырской работы мы можем углубить наше брезжущее понимание человеческого разума. Эта перспектива научных открытий составляет самую величавую и счастливую черту аналитической работы“ (цит. по 58, т.1, с.25).

Сам Фрейд называл психоанализом не только “способ исследования психических процессов, иначе недоступных, и метод лечения невротических расстройств, основанный на этом исследовании“, но также и “ряд возникших в результате этого психологических концепций, постепенно развивающихся и складывающихся в научную дисциплину“ (цит. по 39, с.395-394). Объяснение и лечение душевных болезней в психоаналитическом процессе возможно благодаря особым отношениям, устанавливающимся между аналитиком и пациентом. Эти отношения складываются частично из переноса (трансфера) пациентом прежних, вытесненных и забытых эмоций и влечений на аналитика, частично же являются реальными ( терапевтический альянс ) отношениями врача с больным, нуждающимся в помощи. Основным лечебным фактором в психоанализе являются интерпретации сопротивлений, психологических защит, трансферентных реакций, возникающих при спонтанном продуцировании ассоциаций, пересказе сновидений и др.

Психоанализ считает процесс вытеснения в бессознательное сексуальных и агрессивных влечений, представлений и переживаний главной причиной возникновения психических заболеваний и невротических расстройств. Специальная инстанция ( супер-эго ) следит за тем, чтобы недозволенные мысли и чувства не проникали в сознание и не оказывали влияния на поведение личности и ее поступки. Либидинозная (преимущественно сексуальной природы) энергия вытесненных содержаний создает сгущения внутренних напряжений, приводящие к расстройствам, которые можно устранить путем осознания и “выговаривания“ на терапевтическом сеансе. Однако хороший аналитик не должен удовлетворяться только терапевтическим успехом, он стремится высветить генезис психических нарушений и выяснить, как они изменяются в процессе лечения.

Главной задачей психоанализа как метапсихологии было исследование условий становления психологии в качестве научной теории и формализованного языка описания – вплоть до попыток логического исчисления психических феноменов (посредством введения трех планов рассмотрения явлений душевной жизни – их динамики, топики и экономики ). Фрейд рассматривал психоанализ в качестве объективного способа научного познания, способного определить долю участия бессознательной проекции в формировании системы представлений об окружающей действительности. “Большая часть мифологического образа мира, – писал он, – есть не что иное как проекция психического на внешний мир. Неясное осознание (внутреннее восприятие) психических факторов и бессознательных процессов отражается в конструировании сверхчувственной реальности, которую научное знание должно преобразовать в психологию бессознательных явлений“ (92, Vol. 22. P. 182).