Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

Прошло уже десять лет, как прах основоположника психотерапии Месмера упокоился в мире, а Национальная медицинская академия начиная с 1825 года вынуждена время от времени возвращаться к рассмотрению его детища — животного магнетизма. Первое настоятельное требование в виде письменного запроса было получено от члена Парижского медицинского факультета, д-ра Поля Фуассака, в котором он извещал: «В течение двух лет я ежедневно произвожу магнетические опыты и пришел к убеждению, что врачебный мир не должен больше игнорировать это великое открытие. Мои сомнамбулы обладают способностью с помощью одного прикосновения диагностировать болезни лучше самого Гиппократа. Я открыто объявляю себя сторонником магнетизма и желаю, чтобы Национальная медицинская академия проверила истину моих слов и убедилась в существовании у них удивительных способностей» (Foissac, 1925). Это письмо огласили на заседании 11 октября 1825 года.

Содержавшийся в письме призыв вызвал протест большинства членов академии. Профессор Ренодин выразил мнение многих участников заседания, когда сказал: «Зачем нужна комиссия, магнетизм давно похоронен». «Нет, не похоронен, если вокруг только и разговоров, что о нем, — заявили другие. — Нужно раз и навсегда разобраться с ним». Поскольку голоса разделились, президент Национальной медицинской академии, г-н Дубль [63] Дубль Франсуа Жозеф (1776–1842). , предложил: «Так как академия не готова к предложению такого рода, то не следует ли избрать комиссию, чтобы она подготовила вопрос к обсуждению: стоит ли академии вообще разбираться с магнетизмом?» Предложение в целом было одобрено, и в комиссию вошли: Аделон [64] Аделон Николас Филиберт (1782–1862). , Паризе, Марк и Ренодин и другие. Поскольку последний заявил, что этот вопрос не достоин внимания академии, его заменили на Бурде де ла Мулье [65] Бурде де ла Мулье Жозеф Франсуа (Bourdier de La Moullere, 1757–1831), профессор медицинской клиники переподготовки персонала, заменивший A. Royec-Collard. . Хотя в ученом мире считается аксиомой, что научные вопросы не решаются голосованием, здесь этот принцип был нарушен.

Два месяца спустя, 13 декабря 1825 года, комиссия постановила рассмотреть вопрос о животном магнетизме на общем собрании Национальной медицинской академии. Она мотивировала свое решение тем, что хотя академия в свое время осудила магнетизм, но в настоящее время он совершенно видоизменился и у него появилось много известных сторонников, в том числе и за границей. К примеру, в 1813 году во Франции вышел труд Жозефа Делёза «Критическая история животного магнетизма» [66] Историей животного магнетизма занималось большое число авторов, среди которых можно выделить Дюбоа, Дешамбра, Барсо, Фигье. Но единственный труд, который заслуживает внимания, принадлежит Полю Рише. Он был опубликован в «Nouvelle Revue» 1 августа 1882 г. ; в других странах Гуфеланд, Пассаван [67] Даниил Пассаван, ученик Даниила Вернули — математика-физиолога, защитил в Базеле в 1748 г. докторскую диссертацию «Сила сердца», где на основании расчетов англичанина Стефана Гальса (1677–1761) попытался определить силу правого и левого Желудочков. , Борке, фон Штофреген (лейб-медик российского императорского двора) и многие другие объявили себя приверженцами животного магнетизма.

Произошли перемены. Уже миновали теологическая и метафизическая стадии прогресса, учил сен-симонист философ О. Конт, наступает век позитивных наук, точное знание сменяет общие рассуждения. Только наука спасет мир, вещал апологет Сен-Симона, революции — это бред, тормоз, кровь. А технический прогресс действительно набирал силу. Вот, например, Англия. Семь лет назад в Клайде поплыл первый железный корабль, ныне по рельсам побежал паровоз Стефенсона, вот уже 20 лет по всему миру стучали Жаккардовы станки. Мир менялся на глазах, ускорение не коснулось разве что академии.

Решение комиссии возвратиться к вопросу животного магнетизма вызвало недоумение у многих членов Национальной медицинской академии. Приведем стенограмму этой дискуссии, поскольку она представляет собой как научный, так и исторический интерес. Особо обращаем внимание на тот факт, что принявшие участие в дискуссии врачи являлись не только цветом французской медицины, но и мировой медицинской элитой.

Первым высказался уважаемый коллегами за свою опытность и ученость барон Деженетт [68] Деженетт Николас Рене (Desgenettes-Dufriche, 1762–1837), — барон, военный врач, глава санитарной службы французской Восточной армии, участник множества походов и битв, заслуживший большие почести у Наполеона. . «Само решение комиссии, — заявил Деженетт, — признающее возможность заниматься рассмотрением проблем магнетизма, может дурно повлиять на молодые умы. Если уж мы начнем заниматься магнетизмом, то зачем студентам учиться медицине, нам остается только закрыть медицинские школы» (Шойфет, 2004, с. 169).

Следующий докладчик, барон Дюпюитрен, был верен себе, выразив опасение: «Если правда, что говорят магнетизеры, то это угроза общественному порядку. Какой-нибудь магнетизер-авантюрист, сидя на своем чердаке в Париже, захочет потрясти устои миропорядка. Что тогда делать?»

К Гийому Дюпюитрену привыкли прислушиваться. Все-таки знаменитый хирург, ученик Пинело и Кювье. Казалось, он удостоен всех званий: профессор хирургии Парижского медицинского факультета (1813), лейб-хирург Людовика XVIII (1823), член Парижской академии наук (1825) и Национальной медицинской академии (1820) (Шойфет, 2004, с. 206).

Г-н Дубль, как всегда, был осторожен в оценках и, разделив магнетизеров на две категории, обманывающих и обманутых, сказал: «Дело, вообще говоря, пустое, и посему я против назначения комиссии».

Г-да Герсан и Рошу [69] Рошу Жан (Jean-Andre Rochoux, 1787–1852) — французский невролог. были более категоричны: «Не видим в магнетизме ни одного факта, стоящего внимания академии».

Г-н Газо возмущенно заявил: «Не понимаю, чего добивается комиссия. Если интересно видеть конвульсии истеричных, то для этого не требуется создавать никакой специальной комиссии».

Г-н Рекамье [70] Рекамье Жозеф Клод Анхельм (1774–1852) — шеф клиники Отель-Дьё, известный хирург, профессор медицинского ф-та Парижского университета и Коллеж де Франс (1826–1830). , шеф клиники Отель-Дьё [71] Отель-Дьё — буквально — обитель бога. , заявил: «Верю, что существует какое-то магнетическое влияние, но к медицине оно применимо быть не может». Правда, на следующем заседании он переменил свое мнение. Эта перемена была связана с опытами, которые он осуществил вслед за известным магнетизером бароном Дюпотэ [72] Ж. Дюпотэ (Dupotet de Sennevoy, 1796–1881) — магнетизер из Льежа (Бельгия), барон, активно действовавший во Франции. В течение 30 лет он собирал сведения о лечебных свойствах животного магнетизма. Свой трактат о нем он написал в С.-Петербурге, где, по его словам, занимаясь магнетической практикой, загипнотизировал 500 человек; в 1820 году осуществлял руководство знаменитой парижской больницей Отель-Дьё; редактор ежемесячного иллюстрированного журнала «Магнетическая цепь» («La Chame magnetique»). Читал лекции в парижском зале «Антенее». Основные работы: «Руководство к изучению животного магнетизма, собранное из тридцатилетних опытов и наблюдений» (СПб., 1856); Manuel de l'etudiant magnetiseur (Paris, 1846); Traite complet de mag-netisme animal (Paris, 1856); Therapeutique magnetique (Paris, 1863). в парижском госпитале Отель-Дьё.