Герман Дилигенский - Социально-политическая психология

В конечном счете определенность, устойчивость, последовательность политического выбора, его адекватность ситуации зависят от уровня сознательного самоопределения человеком своих интересов и ценностей. Чем ниже этот уровень контроля выбора сознанием, мышлением человека, тем более он случаен, неустойчив, непоследователен, диктуется преходящими эмоциями и иррациональными реакциями. А во многих случаях без такого контроля он оказывается просто невозможным. Сознательность же выбора, в свою очередь, зависит от ясности видения человеком общественно–политической ситуации и своего места в ней, она зависит, следовательно, как от качеств ситуации — ее большей или меньшей сложности, структурированности, характеризующих ее политических интересов, так и от субъективных свойств «политического человека». Чем больше возможностей предоставляет общество своим членам для сознательного участия в политике, для понимания ее связи с их нуждами и интересами, тем легче сделать им сознательный политический выбор.

Все, о чем говорилось в этой книге, возможно, позволит читателю лучше понять роль и место психологических явлений и процессов в жизни и развитии общества, в судьбах и «качестве жизни» образующих его людей. Такое понимание предполагает прежде всего отказ от укоренившегося в науке и общественном сознании жесткого противопоставления объективного и субъективного, социально–исторических обстоятельств, с одной стороны, человеческих мыслей, воли и поступков — с другой. Присущее такому противопоставлению стремление отделить все, что происходит с нами, от того, что мы сами делаем в обществе — «первичное» от «вторичного», «определяющее» от «определяемого», — чаще всего ведет к своего рода преклонению перед «первичным», предопределенным, сводится ли оно к историческим обстоятельствам и ситуациям, к несовершенной человеческой природе или к национальным культурно–психологическим привычкам и традициям. Или же оно ведет к отчаянному бунту против «первичного» (объективных обстоятельств), попыткам сломать его и заменить чем–то принципиально иным, не существующим в природе.

Социально–политическая психология (как и человеческая психология вообще), несомненно, вторична по отношению к биологической конституции человека, законам функционирования его высшей нервной деятельности, уровню экономического, социального, политического развития общества, его исторически сложившейся культуре, в определенном смысле производна от всех этих факторов. Но ни один из них не детерминирует психологию людей однозначно и однолинейно, в совокупности они определяют лишь границы того пространства, на котором могут развертываться совершенно различные, в том числе и противоположные психологические тенденции, линии личного и общественно–политического поведения. В зависимости от соотношения этих тенденций тот или иной характер приобретают и изменения в объективной (в том числе социально–психологической) действительности, субъективное («вторичное») переходит в объективное («первичное»), в той или иной мере определяет его, становится его органическим компонентом. И если справедлив вывод многих представителей научной мысли наших дней об альтернативности современной и будущей истории, то одну из ее важнейших основ следует видеть в альтернативности человеческой психологии. Вопрос же о том, что «главнее»: психология или объективная общественная действительность, представляется в свете сказанного надуманным и искусственным.

Конкретные общественные науки редко ограничиваются описанием и объяснением изучаемых ими явлений, чаще всего они так или иначе пытаются выйти на уровень практики, сформулировать рекомендации по решению проблем, относящихся к сфере их компетенции. Социально–политическая психология находится в этом отношении в специфической и довольно деликатной ситуации. Ее объект — не какая–то конкретная сфера деятельности, а сам человек как общественное и политическое существо, его мировоззрение, убеждения и поведение в обществе. Поэтому, переходя на уровень практических рекомендаций, она рискует пойти по пути навязывания людям определенных установок и ценностей, что несовместимо с принципами демократического общества: со свободой мнений и независимостью науки от политики и идеологии. Прикладная коммерческая политическая психология в сущности отходит от этих принципов, когда она выдает политикам рекомендации, фактически сводящиеся к манипулированию массовым сознанием. Проблема практического приложения социально–политической психологии состоит также в том, что, в отличие от ряда других наук, ей присуща тенденция не только объяснять людям, что им делать в конкретных ситуациях, но какими им быть. Тем самым она незаметно для себя может восходить из сферы анализа реально существующего, в сферу должного, в эмпиреи моральных императивов, которые, собственно, являются делом не конкретных наук, но философии, оперирующей принципиально иными, ценностно–нормативными способами мышления.

Выход из этой противоречивой ситуации видится в том, что социально–политическая психология могла бы поставить перед собой задачу ответить на вполне «практический», жизненный вопрос, не затрагивающий свободу выбора людьми их общественно–политических позиций, но весьма важный для обоснованности, «качества» этого выбора. Это вопрос оптимизации психологических, интеллектуальных, поведенческих механизмов и процессов, регулирующих общественную и политическую жизнь, приведения их в максимально возможное соответствие с благом личности и общества, с задачей гармонизации их интересов. Социально–политическая психология не должна, например, учить людей, лучше ли для них исповедовать либеральные, консервативные или коммунистические взгляды, но она может помочь им выработать наиболее рациональные и лучше всего «работающие» на их благо способы определения своих позиций в конкретных общественно–политических ситуациях.

Все это не означает, что социально–политическая психология, сохраняя объективность и идейно–политическую неангажированность, может быть морально индифферентной. Как и любая конкретная общественная наука, она отличается по задачам и методам анализа от философии, но не может не обладать своим морально–философским содержанием. Специфическим для нее моральным императивом является как следует из всего содержания данной книги — хорошо известный, даже банальный принцип ответственности человека за свое общественно–политическое поведение и за положение дел в обществе, к которому он принадлежит. К этому императиву социально–политическая психология приходит (возможно, опять же в отличие от философии), основываясь не на общих ценностных принципах, а на эмпирическом анализе социально–психологической действительности. Ибо такой анализ показывает, что чем меньше люди чувствуют личную ответственность за происходящее в обществе, тем легче они становятся объектом и жертвой не зависящих и отчужденных от них сил и процессов.