Клаудио НАРАНХО - ХАРАКТЕР И НЕВРОЗ

Связанная с эктоморфией «церебротония», по-видимому, выражает функцию экстероцепции, которая делает необходимой или вызывает церебрально-управляемую задержку или подавление (inhibition) двух других первичных функций - со- матотонии и висцеротонии. Она также вызывает или приводит к сознательной направленности внимания и последующей подмене символической способности формирования и восприятия идей на немедленную открытую реакцию на стимуляцию. Это последнее явление сопровождается «церебральными трагедиями» нерешительности, дезориентации и замешательства. Все они, по-видимому, являются побочными продуктами сверхстимуляции, что, несомненно, есть одно из последствий сверхсбалансированной вовлеченности в «экстероцепцию». Хотя Шелдона прежде всего интересуют переменные величины, нежели типы характеров, очевидно, что в энеатипе V мы видим наивысшее выражение как эктоморфической конституции, так и церебротонических черт, среди которых Шелдон перечисляет следующие двадцать как наиболее отчетливые:

1. Сдержанность в позах и движении, напряженность.

2. Психологическая сверхреактивность.

3. Сверхбыстрая реакция.

4. Любовь к уединенности.

5. Сверхинтенсивность умственной деятельности, сверхвнимательность, способность испытывать предчувствия.

6. Стремление скрывать свои чувства, эмоциональная сдержанность.

7. Осознанная подвижность лица и взгляда.

8. Социофобия.

9. Подавление способности к общению.

10. Сопротивление привычкам и неспособность разумно организовать жизненный распорядок.

11. Агорафобия (патологическая боязнь открытых пространств).

12. Непредсказуемость в отношении с людьми.

13. Отвращение к манере говорить громким голосом и к шуму.

14. Сверхчувствительность к боли.

15. Неспособность к здоровому сну. Хроническая усталость.

16. Свойственное юности внимание к манерам и внешнему виду.

17. Вертикальное ментальное расщепление. Интровер- сия.

18. Отвращение к алкоголю и другим депрессивным препаратам.

19. Потребность в одиночестве в период испытаний.

20. Ориентация на более поздние периоды жизни.

Многие из этих черт отражают сверхчувствительный характер данного темперамента (физиологическую сверхреактивность, сверхвнимательность, тревожность, сопротивление привычкам и непредсказуемость установки), в то время как другие связаны с торможением и стремлением отгородиться от людей такими способами, как сдержанность в движениях, скрытность, социофобия, подавление способности к общению.

Интроверсия, составляющая суть данной переменной, по- видимому, способствует конвергенции обоих: стремлению уйти от внешнего к внутреннему и способность к внутренним переживаниям.

Продвигаясь от склонностей данного характера к самому характеру, мы можем сделать вывод, что в европейском использовании этих терминов «компульсивный» или «ананкас- тический» характер соответствует энеатипу V, а не энеатипу I в качестве синдрома, называемого в DSM-III (ДСМ-3) «компульсивным расстройством личности». Это сразу становится очевидным из начальных строчек новаторской работы В.Е.Гебзаттеля по экзистенциальному анализу ананкастичес- кого характера [64]. «То, что всегда очаровывает при столкновении с компульсивным характером, - это ничем не изменяемое ощущение того, что такие люди являются чем-то особенным, отличным от нас. Семьдесят лет клинической работы и научных исследований не изменили этого ощущения. Это ощущение никогда не исчезает, поддерживаемое противоречием между интимной близостью, возникающей от присутствия ближнего, и странным контрастом между поведением последнего и нашим собственным».

Обратившись к обследованию ананкастических психопатов Шнайдера и других, фон Гебзаттель описывает способ поведения, который я имел в виду, описывая алчный характер в начале этой главы: зацикливание, блокирование жизненного процесса [65] .

В то время как Шелдон даже более решительно, чем Кречмер, занимается изучением склонностей характера - которые могут быть основой характера, но не самим характером - Карен Хорни, говоря о своем психотерапевтическом опыте, описывает кристаллизацию межличностной стратегии: невротическое стремление отдалиться от людей и конфликтов, «разрешение конфликтов с помощью ухода от них». Как и Шелдон, который, несмотря на приблизительность его перечисления компонентов темпераментов от одного до семи, возможно, прав, говоря, что их можно найти в различных степенях и комбинациях, - Хорни, возможно, положила начало разграничению степеней и форм выражения тенденции ухода от общества людей. Однако в то же время понятно, что, как и церебротония, социофобия (в смысле компульсивного избегания общества и каких-либо связей), очевидно, находит свою кульминацию в шизоидности и что ее описание «решения проблемы через уход» есть не что иное, как характеристика энеатипа V.

В своей работе «Невроз и личностный рост» [66] она пишет: «Третий из основных способов разрешения интрапсихического конфликта состоит в большой степени в невротическом уходе с внутреннего поля битвы и в заявлении о том, что данная проблема его не интересует. Если ему удается принять позу человека, которому все безразлично, и поддерживать ее, его меньше беспокоят внутренние конфликты и он может обрести какое-то подобие внутреннего мира. Поскольку он может это осуществить, только отойдя от активной жизни, такое решение правильно было бы назвать отстранением». «Отстранение, - поясняет она, - может обладать конструктивным значением. Достаточно вспомнить многих пожилых людей, которые пришли к мысли о тщетности амбиций и успеха и которые, заставив себя меньше требовать и меньше ожидать от жизни, обрели несвойственную им раньше человечность и стали во многих отношениях мудрее, отбросив поверхностное и несущественное. Во многих религиозных и философских учениях отречение от несущественного рассматривается как одно из условий духовного роста и достижения цели: оставь личные желания, сексуальные порывы и жажду обладания земным ради того, чтобы быть ближе к Богу. Оставь личные стремления и радости ради достижения духовной силы, которая заложена в человеке. Что же касается невротического поведения, которое мы здесь обсуждаем, то устранение предполагает достижение состояния, которое характеризуется лишь отсутствием конфликтов. Такое устранение, следовательно, есть лишь процесс ограничения и урезания жизни и роста».

Различие, которое она здесь проводит, подобно тому, которое мы проводим между истинной добродетелью и «фарисейской добродетельностью». Это случай скорее интровертной, чем экстравертной формы религиозности, где невротическое отчуждение занимает место здоровой способности переживать наслаждение. Хорни пишет, что особенностью невротического ухода от реальности является аура ограничения, необходимость чего-то избегать, не хотеть и не делать. «Уход от реальной действительности характерен для каждого невротика. То же, что предстоит описать здесь мне, есть пересечение тех характеров, для которых такой уход стал главным способом решения проблем».