Реймонд Моуди - Все о встречах после смерти

Я лег в больницу, чтобы доктора смогли подобрать дозу синтроида – синтетической формы тироида.

И тут я допустил промах, попросив доктора фотокопировать тезисы доклада по СЗ. Я собирался представить результаты моего изучения членам международного института по образованию, и требовалась копия моей речи для подготавливаемого бюллетеня ораторов.

Вернувшись от копировальной машины, врач выразительно заметил, что сделал копию и себе. Он сказал, что тезисы ясно доказывают: я «дошел до ручки». Несмотря на известную историю моего тироидизма, теперь он поставил диагноз маниакальной депрессии и прописал литий!

Я отказался от нового лечения, за несколько дней уровень тироида вернулся к нормальному, и пропали симптомы. Через несколько месяцев я сделал доклад, сообщение было принято очень хорошо.

Тогда-то я понял, что фундаменталистами являются те, кто испытывает страх и отвращение, когда дело доходит до идей, подобных СЗ. Фундаменталисты любого пошиба, будь то христиане, иудеи, психиатры или психологи, – это люди, которые пригвождены к познанной структуре, это догматики. Они отвергают новые идеи или изобретения, которые хоть как-нибудь не вписываются во внутренние жесткие структуры. Фундаменталисты от религии повторят свой старый рефрен: «Это дело Сатаны!» Фундаменталисты от психологии также имеют свой рефрен: «Я никогда этого не видел, следовательно, это не может быть правдой».

Для меня ясно, что за таким отношением стоит желание безопасности. Вместо того, чтобы открать разум и стараться искать ответы, фундаменталисты лихорадочно идеологизируют проблему, как бы защищая себя от сомнений и неопределенностей. Они отказываются признавать, что существуют тонкости человеческой психики, о которых мы знаем очень мало. И определенно, они не желают, чтобы людям было известно, каким увлечением для них может стать психология, особенно такая, как СЗ, которая предоставляет им возможность решать свои проблемы, развлекаясь.

Вы можете подумать, что специалисты по паранормальным явлениям приветствовали мою работу об искусственных зрительных видениях. Это не совсем так. Немало их выразили относительно нее сомнения. Возможно, они считали, что исследования, обещающие подтвердить «видения призраков», могут, наоборот, их опровергнуть. Такое отношение неверно. Исследователям паранормальных явлений следует с поднятым забралом встречать серьезные проверки оккультных доктрин, а они весьма возможны, коль скоро «видения призраков» умерших уже контролируются в лабораторных условиях.

Многие ученые предпочитают, чтобы измененные состояния сознания вообще не исследовались. Люди, которых Алдус Хаксли назвал «спорщиками, опасающимися ужасных последствий», утверждают, что, давая малейший кредит доверия таким понятиям, как СЗ, мы идем на страшный риск воскресить магическое мышление во всех его видах, что чревато гигантским скачком назад, в Темные века. Однако причины для этого нет. Когда дело касается такого сложного, впечатляющего и вызывающего беспокойство явления, как СЗ, только непредвзятый анализ может привести к успеху. Кроме того, дальнейшие изыскания убедили меня, что СЗ в исторические времена использовалось с поразительными результатами. Именно эти исторические свидетельства побудили меня еще глубже изучать СЗ.

Древние греки были героическими и искушенными навигаторами Срединного Царства, но очень немногие превосходили в этом деле мудрого и почитаемого Салмокса. Это был человек, который явился после смерти в виде призрака!

Салмокс жил в Траце более 500 лет до нашей эры. В молодости он по неизвестным причинам стал рабом. Ему повезло попасть в услужение к Пифагору, который был одним из величайших мыслителей древности. Пифагор полагал, что числа – изначальные элементы Вселенной. Он также верил в жизнь после смерти.

Известно, что он много говорил об этом предмете со своим рабом. Когда Салмокс стал свободным, он также проявил себя твердым сторонником этой концепции. Салмокс на несколько лет покинул Трац и вернулся богачом.

Первое, что он сделал по возвращении, – это построил театр, спектакли в котором имели отношение к магии. Учитывая драматическую склонность Салмокса, я не сомневаюсь, что его театр был неким «театром разума».

Салмокс читал лекции о жизни после смерти. Он убеждал людей, что нет причины опасаться смерти. Жизнь после смерти есть, повторял он, приводя доводы о существовании души.

Горожане любили Салмокса, и он любил их. Он стал достопримечательностью сообщества. Салмокса узнавали повсюду, и ни в одной из немногочисленных летописных записей об этом человеке нет худого слова.

О жизни после смерти он рассказывал много лет. И все время копал подземную камеру, а на самом деле – подземный дом. Возможно, он поставил свое обиталище под журчащим родником, запасся огромными чанами с оливами, свитками с текстами мудрецов и свечами, при которых их можно было читать.

Когда подземный дом был готов, Салмокс публично заточил себя в нем. Сделал он это, скорее всего, церемониально и с большой помпой. Хотя записей о самом событии не сохранилось, можно предположить, что Салмокс в конце выступил с лекцией о «жизни после жизни» и затем вошел в рукотворную копию Подземного Мира, куда, по верованиям, мы попадаем после смерти. Ужас и горе овладели толпой, когда вход был закрыт каменной плитой. Это выглядело, как если бы большой друг горожан умер.

Под землей Салмокс оставался долго, по летописи Геродота, возможно, три года.

А люди продолжали печалиться, поминать его плачем. Некоторые день за днем приходили в его театр и молили богов о его возвращении. Мне кажется, что все это выглядело как длинная-длинная мыльная опера. «Жив ли он? Может ли он оставаться столь долго там, внизу? – наверное, вопрошали горожане. – Увидим мы его когда нибудь вновь? Как вы думаете, он еще жив там?»

Они поминали его как умершего. И великое провидение Салмокса заключалось в том, что разлука есть смерть.

Наконец, через три года, он восстал. Он вышел из-под земли к радости горожан Траца и воссоединился с обществом.

Геродот, первый известный историк, писал об этом, подобном воскрешению Лазаря, событии так: «И вот так он доказал им истину, о которой он говорил. Смерть не причина для беспокойства».

С рациональной точки зрения это утверждение выглядит абсурдом. Но если мы экзаменуем его эмоционально, оно истинно. Да, Салмокс показал, что «смерть не причина для беспокойства».