Френк Фаррелли - Провокационная терапия

К: (После паузы) Нет.

Т: (Быстро) Почему нет? А ты лежала в больнице?

К: (Автоматически) Мой брат лежал.

Т: (Настойчиво) Сколько раз он лежал?

К: (Спокойно) Не считала, но немного.

Т: («Объясняя») О, да! Может быть, ты похожа на брата, а сестры не похожи на вас… и вы с братом… наверное, слабая половина семьи, а они — сильная.

К: (Соглашаясь): Ну, они уже не были маленькими, когда заболела мама (душевной болезнью).

Т: («Поддерживая» ее) Видишь, что мы имеем. Я так и знал! Если только поискать… К. (Продолжая) И что, я…

Т: (Не слушая ее) Это твоя мать испортила тебе жизнь! Она не совсем здорова, и твои дети могут быть не совсем здоровы. Понимаешь, что я имею ввиду? Психологический детерминизм… Как на картах, все было предопределено.

К: (Подавленно) О-о-о…

Т: (Не слушая) Это твоя судьба, что «о-о-о» (имитируя ее)?

К: (Чугь веселее) Это… ужасно слышать.

Т: (Наклонившись к ней) Разве ты не думала об этом?

К: (Протестующе) Ну, я думала…

Т: (Со значением) Ну и?

К: (Протестующе) Но я, я, вы ведь согласны, что…

Т: (Перебивая) Я бы не сказал.

К: (С протестом) Я не так здорова, как вы, и у меня эти… упаднические, плохие мысли…

Т: (С силой) Так!

К: (Безжизненно) Но у меня есть надежда, мистер Фаррелли?

Т: (Смеясь) Ты можешь думать об этом, но я тебе этого не говорил, хорошо? Так о чем будем говорить?

К: (Озадаченно) Хм-м?

Т: (Быстро обьясняя) Ты говоришь, я говорю… послушай, ты думала обо всей этой чепухе, но не хочешь, чтобы я говорил об этом вслух. Чего же ты хочешь?

К: (Чуть заинтересованно) Не люблю, когда вы соглашаетесь со мной.

Т: (Перебивая) В чем?

К: (Закончив) Что нет надежды.

Кроме психотерапевтов немногие люди понимают, что человек не отвечает за то, что совершает, он не выбирает поведение, он пассивен. И даже эти терапевты, когда они находятся не на работе, в каждодневном общении с людьми не всегда помнят это. У разумного человека много возможностей организоваться в группы, однако нет ни одной группы, которая не учитывала бы интересов своих членов, которые, в свою очередь, определяют выбор, ответственность и сознание того, что они — члены группы, общества.

Терапевт призван помочь пациенту в соблюдении прав и всего необходимого. Помощь должна быть всем иной, даже если он ограничивается терапевтическим общением с глазу на глаз с пациентом. Однако часто даже в этом случае помощь терапевта бывает однобокой, когда он оставляет больного один на один с реальностью. Как только терапевт начинает семейную терапию или групповую, чего никогда делал Фрейд (Ср.: Статья Броди от 1970 г. об ограниченных и уклончивых описаниях историй болезни Фрейдом) перед ним сразу встает проблема прав и нужд других людей.

Никогда не существовало группы людей, где бы права предоставлялись без каких-либо обязательств. Однако, очень часто пациенты думают сначала о своих нуждах, а об обязательствах в последнюю очередь. Терапевт же, занимающийся провокационной терапией сразу скажет: "Послушай Шалтай-Болтай, я знаю, это не в твоем стиле, но говорили тебе когда-нибудь, что время от времени тебе придется считаться с нуждами других во-первых, во-вторых и в-третьих, а уж потом они станут считаться с твоими".

Когда речь заходит об извечной проблеме детерминизма свободной воли, терапевты провокационной терапии встают на позицию рационального подхода, поскольку считают, что ответственность людей за свои поступки придает им достоинство и надежду: "Ты можешь быть виновным, но имеешь право выбора и можешь вылечиться, твоя жизнь станет другой. Ты не беспомощный слепец, полная жертва «БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО» (психологически изысканный термин 20-го века для слова «дьявол»). Пока мы смеемся над наивной, ставшей классической комедией Флипа Вильсо «Черт заставил меня сделать это», врачам смиренно приходится кивать и соглашаться с пациентами, когда они заявляют: «Дьявол внутри меня заставил сделать это».

Несколько слов о вине, стыде и страхе. Страх переживается, как «Я сделал что-то ужасное и теперь боюсь, что вы накажете меня».Стыд — «Я сделал плохое и боюсь вашего неодобрения.» Вина — «Что я наделал, об этом сожалею, ведь я хочу быть совсем не таким.» В моем опыте клиенты, в своем большинстве, переживали страх и стыд, но не вину. Единственным механизмом психологической защиты являются установки: «Это не я. Это или МАТЬ, или ОТЕЦ, или ОБЩЕСТВО». Или же «Я не делал этого», либо иная версия отрицания в попытке спрятать лицо и избежать стыда. А ведь каждое отрицание — это тоже выбор. (Представляет интерес тот факт, что основная масса клинической литературы о взаимоотношениях мать-дитя написана теоретиками-мужчинами, при этом не без основания матерей обвинили, что по их вине чаще всего происходят функциональные расстройства в поведении больных).

Если клиент твердо намерен вылечиться, то терапевт рано или поздно и независимо от того, какой теории он придерживается, должен будет внушить больному: «Хватит валять дурака, включай скорость». Некоторые терапевты пытаются сделать это деликатно, но в конце концов все же вынуждены сказать: «Думаю, мы обсудили это на сто рядов, этого твоего дьявола, что сидит у тебя внутри. Настало время тебе самому использовать то, чему научился».

Даже последователи и ученики Б.Ф.Скиннера вынуждены полагаться на выбор и волеизъявление, несмотря на противоположные заявления Скиннера (О свободе и достоинстве, 1971). Возьмем такой пример. Если пациент систематически не посещает собраний и оправдывается, что «какая-то сопротивляющаяся сила не пустила меня», ему приходится выбирать: либо освобождаться от этой силы непредвиденных обстоятельств, либо прекращать лечение.

Если клиент не перестает твердить, что он «ничего не может поделать», мы его запираем в лечебницу для душевнобольных или в тюрьму, либо же общество подвергает остракизму. Его не выпустят из тюрьмы или будут лечить как несостоятельного чокнутого до тех пор, пока он сможет что-то сделать. И опять, некоторые терапевты рассуждают на этот счет, но общество просто наводит рядок: «Если не можешь платить, убирайся!»

То, о чем мы говорили, можно легко изобразить в виде простой парадигмы:

1. Я НЕ ФУНКЦИОНИРУЮ

2. ПОТОМУ ЧТО

3. Я НЕ МОГУ

4. Я НЕ ХОЧУ

Клиент подчеркивает «Я не могу». Терапевт уверен, что клиент не хочет, весело с ним соглашается и в попытке вызвать его на действие, реакцию делает "мрачные сообщения психологического детерминизма, этим он хочет заставить признать клиента, что тот просто не желает. Если же клиент признает 1 на таблице, он хочет объяснить свое поведение для себя, понять его, найти причину «почему» 2, что неизбежно приведет его к 3. В этом случае задача терапевта подвести клиента к тому, чтобы он признал 4 с тем, чтобы затем он мог иметь выбор и, следовательно, свободен. Никто не даст ему свободу, кроме него самого.