Ромена Августова - Говори! Ты это можешь

Сегодня я с Наташей разговаривал по телефону. Я Наташе рассказывал стихотворения, Наташе очень понравилось, она меня похвалила: «Умничка». Потом меня бабушка одевала, умывала. Я полдничал, потом начал собираться домой. А потом приехала мама Лена, и мы поехали к себе домой на 14-ю Парковую. А завтра я поеду к Ромене Теодоровне.

4 февраля 2001 года.

Утром мы с Машей встали очень рано, чтобы пойти в сад. Мама забрала нас вечером и сказала мне, чтобы Маша не узнала, что дома кошка. Мы с Машей пришли домой и увидели кошку. Она темно-рыжего цвета, у нее есть когти, шерсть у нее мягкая и пушистая. Хвост у нее беличий, тоже пушистый. Глаза у нее песочного цвета.

Мы назвали ее Алисой. Она еще не привыкла к такому имени и [не отзывается], когда ее зовут. Мы ее назвали так потому, что есть лиса Алиса, а наша кошка похожа на ту лису.

Мы ей поставили ящик в туалет для того, чтобы она в туалет ходила. Еще мы поставили ей питье и тарелку. Она с удовольствием играет. Ей нравится овощи кушать, творог, сухой корм кошачий, курочку, яйцо. Она иногда сидит на подоконнике и смотрит на улицу, а иногда листья у цветов кусает. Алиса любит играть в свою игрушку, в мышку, она ее ловит, а иногда еще бегает. А когда ее гладят, она урчит от удовольствия.

Однажды, когда мы пришли, мы не могли ее найти. А потом мы ее (обнаружили) на шкафу.

А когда пришел художник, кошка опять перелетела со стола на шкаф и там громыхала. Художник сказал, чтобы кошку снять со шкафа, а то она меня отвлекала.

Ночью Алиса спит в ванной на стиральной машине рядом с батареей. Однажды она забралась ко мне на диван и спала на моем диване. Алиса знает, где можно когти драть, это называется когтедралка.

А еще кошка однажды зацепилась за скатерть, и чай у мамы разлился.

[Мы все] очень любим свою кошечку.

Очень часто в своих письмах родители задают мне вопросы, которые мне кажется целесообразным выделить в отдельный раздел.

Моему сыну 18 лет, и в его словаре всего 4 или 5 самых простых слов. Не опоздали ли мы? Имеет ли смысл учить его говорить по вашей методике?

Конечно, имеет. При условии, что у вас хватит терпения преодолеть самый трудный— начальный— этап. Очень возможно, что в пассиве у него имеется несколько слогов, которые он вполне может произнести, о чем вы и не догадываетесь. Вот с них и начинайте.

Побывав у вас на уроке, я увидела, что дети заняты всем на свете: и читают, и рассказывают, и ботинки шнуруют, и слайды смотрят, и письма диктуют. Не перегружены ли они? Я себе не представляю, чтобы мой ребенок мог всем этим заниматься, столько работать.

Если дети проделывают все это с удовольствием, значит, усталости они не ощущают. И если вы найдете способ сделать все, чему вы обучаете своего ребенка, удобоваримым, легко усваиваемым, то ни о какой перегрузке речи не идет. Ваш ребенок устает скорее от недогрузок, чем от перегрузок. Нужно заниматься последовательно, без авралов, очень постепенно переходя со ступени на ступень. И конечно не следует весь день бегать с ним от педагога к педагогу, пытаясь объять необъятное. В особенности это касается детей, живущих в большом городе, где есть возможность обратиться к специалистам: количество переходит в качество не всегда в положительном смысле.

Что является самым трудным в вашей работе?

Если не самой трудной, то, во всяком случае, одной из первостатейных задач является установление контакта с родителями. Без этого, без того чтобы ребенок под их руководством выполнял непременные домашние задания, дело не пойдет. Но ведь не все родители обладают интуицией, терпением, педагогическим талантом. Это просто люди со всеми их достоинствами и недостатками. И мне приходится работать на два фронта — обучать ребенка и одновременно взрослого, уже сложившегося человека. Второе часто оказывается значительно более трудным.

Следует ли поправлять ребенка, если он ошибается в роде, числе, падежных окончаниях, согласовании прилагательного с существительным, употреблении времен и т. д.?

Если с самого начала вы обрушите на него все ваши неисчислимые поправки, вы окончательно его запутаете. Ребенок еще не выстроил систему, которая помогла бы ему понять (употребим это слово, хоть оно и не совсем, а вернее сказать, совсем не подходит для данного случая), какова логика ваших корректив. Строго следите за выполнением ваших требований, когда дело касается того, над чем вы работаете на данном этапе. Ребенок должен хорошо освоить какие-то опорные моменты. И только тогда, когда будут открыты пути к спонтанному, неосознанному процессу постижения закономерностей речи, можно будет мимоходом поправлять его всякий раз, когда он ошибется — так же как мы делаем это в случае с нормальным ребенком. Конечно, я могу посоветовать это только тем родителям, которые занимаются с ребенком по моей системе. Во всех остальных случаях поступайте так, как сочтете нужным, и так, как советует вам ваш педагог.

Как вы относитесь к языку жестов?

Я учу детей разговаривать при помощи языка, а не жестов и могу обсуждать досконально только то, что делаю сама. Не берусь ни критиковать, ни отзываться положительно просто потому, что к моей методике все это отношения не имеет. Возможно, в качестве элемента определенной системы, способствующей умственному развитию ребенка, язык жестов может оказаться вполне уместным.

Считаете ли вы, что ребенок с синдромом Дауна действительно может учиться в нормальной школе?

Весь вопрос в том, с какой целью вы его туда отдаете. Если дети с синдромом Дауна могут учиться по одной программе с нормальными детьми, осваивать ее в те же сроки и в том же объеме, то в чем же заключается проблема? Какая разница между ними и их нормальными сверстниками? Речь может идти об интеграции детей в нормальную среду, о посещении нормальной школы, а не о действительном обучении в ней. Прибавьте к этому огромную психологическую нагрузку: ребенок с синдромом Дауна чувствует свою несостоятельность. Нормальные дети очень часто обнаруживают жестокость, нередко спровоцированную родителями, которые весьма недовольны таким нововведением в школьную практику. Ни наши школы, ни наше общество не готовы к подобным экспериментам. Что же касается специальных школ, то здесь свои проблемы.

Как изменить существующее положение? Когда же наших детей перестанут считать бесполезным грузом на шее общества?

Нужна широко развернутая информация, которой надо дать новое направление. В последнее время передачи на телевидении о детях с синдромом Дауна следуют одна за другой. В печати появляются статьи, авторы которых пытаются достучаться до совести, сознания, а главное — денег государственных мужей, отдельных состоятельных граждан и общества в целом. Но все эти статьи и передачи можно подвести под одну рубрику — «Здоровым о больных». Их пафос имеет одну и ту же направленность: «Люди, пожалейте несчастных». В журналах, газетах и на экранах телевизоров — инвалиды, глядя на которых многие думают: «Чем так жить, лучше умереть!» Я ни в коем случае не против жалости. Но почему не показать и другое — как инвалиду и те, кто не предал их, переложив заботу о них на чужие плечи, мужественно сражаются за свое место в жизни? Где на телевидении передачи не об инвалидах, а для инвалидов? На телевидении пляшут и поют на всех каналах — но не все могут плясать и петь. Где информация — как лечить, где лечить, как обучать и развивать их умственно и физически? Покажите все это по телевидению, и мать ребенка-инвалида будет знать, что все не так уж безнадежно. Я считаю, что родители детей-инвалидов должны бороться за себя и за своих детей и в этом смысле тоже, ибо только воздействием на общественное мнение можно будет обеспечить детям с синдромом Дауна достойное место в жизни.