Ричард Лоув - Последний ребенок в лесу

Что ж, пусть будет так.

Как мы видим, взросление сегодняшних молодых людей Америки идет на третьем рубеже. Этот рубеж еще не принял окончательной формы, но главные его характеристики мы уже знаем. Среди них и отстраненность от источников питания, и фактическое исчезновение фермерской семьи, и конец биологического абсолюта, и новые амбивалентные отношения между людьми и животными, и сужение открытого пространства в пригородной зоне и т. д. и т. п.

И в эту эпоху столь бурных изменений разве мы не можем способствовать возникновению иного рубежа, опережающего время?

Порою кажется, что героям Марка Твена Тому и Геку это все пришлось бы по вкусу: вернулись бы они домой из леса, запустили бы у Бекки PlayStation 2 и принялись бы за видеоигру «Ограбление века». Если бы отцу Бекки, судье Тэтчеру, довелось взглянуть на странные правовые рамки сегодняшнего дня, касающиеся детей, отдыха, окружающей среды, обязанностей землевладельца, его бы, по всей видимости, озадачило множество узаконенных ограничений и обязательств домовладельцев — откуда только они берутся! — судя по которым электрические розетки важнее простой детской игры.

Если бы у него попросили официального совета по этому вопросу, судья мог бы выйти на сайт LexisNexis с сетевой базой данных и как следует все изучить. Вероятнее всего, его внимание привлекло бы одно особенно яркое место в структуре наших законов: так называемые законы, «относящиеся к сфере развлечений», принятые в последнее время во многих штатах.

«Ах, какое удовольствие!» — пробормотал бы он.

Эти законы были установлены для содействия тому, чтобы землевладельцы позволяли людям развлекаться в их владениях. Например, раздел 846 гражданского кодекса Калифорнии должен «сбалансировать потребность в увеличении площадей для отдыха с интересами землевладельцев в плане ответственности перед использующими их землю для развлечений субъектами». В этом статуте говорится, что собственник земли «не обязан соблюдать осторожность и содержать принадлежащую ему недвижимость в состоянии, безопасном для использования кем-либо с целью развлечения, равно как и не обязан предупреждать об опасности вследствие ее состояния». Другими словами, от землевладельца, разрешившего людям отдыхать в его владениях, не требуется гарантии их безопасности. Однако тот же закон не ограничивает ответственности в случаях «преднамеренного или злоумышленного действия», когда необходимо «принять охранные или предупредительные меры из-за опасного состояния, могущего повлечь за собой разного рода увечья, во всех тех случаях, когда разрешение пройти на территорию с вышеуказанной целью было дано скорее с умыслом, чем без умысла».

«Что бы сие могло означать?» — скорее всего, воскликнул бы судья Тэтчер, скосив в недоумении глаза к носу.

Кроме того, закон не защищает землевладельца от судебного преследования, возбужденного «со стороны любого лица, которое оказалось во владениях вышеуказанного собственника по намеренному приглашению, а не по обычному разрешению». Конкретно дети в этом законе не упоминаются, речь идет о прецедентном праве. Однако слова эти можно истолковать следующим образом: тот из родителей, кто побуждал детей к использованию этой собственности или присматривал за ними (или те, чей ребенок пригласил другого ребенка поиграть с ним), несет большую ответственность, чем тот из родителей, который не представляет, кто в этих владениях находится, равно как и родители, давшие общий положительный ответ и ушедшие по своим делам.

При таком повороте дела судья Тэтчер, наверно, откинулся бы на спинку стула, поправил очки и решил про себя, что он, скорее всего, попал в мир иной, а не просто в другой век.

Конечно, разные адвокаты, присмотревшись к этому закону, могут отыскать в нем разные нюансы. Очевидно одно: законность тех или иных действий зависит от того, как интерпретирует закон тот или иной конкретный суд, а суды, мягко говоря, действуют не всегда последовательно. Так, например, в 1979 году в Калифорнии судья из долины Санта-Клара решил, что закон об использовании собственности для развлечений не защищает ее владельца. В том случае девочка упала, переезжая на велосипеде по мосту, являвшемуся частной собственностью. Так как она «не отдыхала», землевладельца сочли ответственным. Понимаете? А в другом случае собственника сочли непричастным, когда ребенок ушибся, залезая на дерево, находившееся на принадлежащей ему земле.

«Попробуй их пойми!» — мог бы воскликнуть судья Тэтчер.

При дальнейшем размышлении он, наверно, покинул бы судейскую скамью и пошел в адвокаты. Почесывая в затылке, он размышлял бы примерно так. И как же теперь расценивать действия Тома, красившего забор, выходивший на дорожку, являющуюся общественной собственностью? А этот случай в пещере с его собственной дочерью? Кто был владельцем пещеры?

«Ого, вот это мысль! — мог бы воскликнуть он. — Бекки, иди-ка сюда быстрее. Я хочу тебя кое о чем спросить…»

Большим препятствием естественной игре, занявшим второе место после страха перед страшилищем, стала боязнь ответственности. Одной из задач четвертого рубежа должен стать повсеместный пересмотр законов о земельной собственности и отдыхе, особенно когда дело касается детей. Этот процесс должен проходить публично, к нему необходимо привлечь родителей, детей, специалистов по детским играм и всех, кто может предложить свои рекомендации. Целью этой работы должна быть как безопасность детей, так и обеспечение их права на игру в природной среде. Необходимо сосредоточить внимание на снижении тревоги родителей и детей, а также их страха перед представителями закона, которые, зачастую подсознательно, воздвигают все новые и новые преграды между детьми и их стремлением к естественным играм. Общественные ассоциации должны пересмотреть свои договоры, чтобы определить собственную позицию в вопросе криминализации естественной среды. Такой же вопрос должны поставить перед собой и органы общественного управления. И это вопрос не только буквы, но и духа закона.