Александр Асмолов - По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии

В связи с этим постановка вопроса о «степени животности» и «степени социальности» человека в обществе некорректна в самой своей основе. Она, во-первых, изолирует человека из системы общества, в которой он только и существует; во-вторых, абстрагируется от истории преобразования образа жизни человеческого вида в антропогенезе и социогенезе, игнорирует специфику истории человеческого вида в эволюции, смену закономерностей этой эволюции.

Образцом скачка из филогенеза и эмбриогенеза в область изучения типологии личности служит конституционная концепция личности У. Шеддона. Беря за основание своей концепции понятие «соматотония» (тип телосложения), У. Шелдон из трех слоев зародышевых листков в эмбриогенезе выводит разные соматотипы, из них — типы темперамента, из них — характер личности, а затем и закономерности развития общества. Закономерности эмбриогенеза организма, присущие самым разным биологическим видам в филогенезе, абсолютизируются и возводятся в ранг закономерностей развития общества. Концепция У. Шеддона опять же не только не учитывает социального происхождения личности. Она еще в большей степени, чем концепция бихевиористов, погружает процесс развития человека в самые глубокие пласты биологической эволюции, забывая о специфике вида Homo Sapiens.

Примером абсолютизации закономерностей социогенеза и их прямого переноса на онтогенез личности является концепция рекапитуляции С. Холла, который устанавливает отношения изоморфизма между тремя разными периодами развития человеческого вида — эмбриогенезом, социогенезом и онтогенезом. Согласно Холлу, ребенок в индивидуальном развитии воспроизводит все фазы развития общества (животная фаза, фаза охоты и рыболовства, конец дикости и начало цивилизации и т. д.), как эмбрион проходит основные этапы филогенеза.

За этими примерами стоит абсолютизация тех или иных частных реальных закономерностей эволюционного процесса и изолирование процесса становления личности из антропогенетического, социогенетического и онтогенетического естественно-исторического процесса развития человечества. Развитие личности опосредовано историей антропогенеза и содиогенеза человеческого вида, а поэтому вопрос о существовании животного, «низшего» начала в человеке и т. п. упускает из виду тот факт, что человек родится человеком в мире человека.

«Односторонний» эволюционизм. В позитивистски ориентированной психологии процессы развития часто интерпретировались в духе «одностороннего» эволюционизма. В результате психология, во-первых, оказывалась во власти линейных схем развития, расчленяющих процессы развития на механически складывающиеся друг с другом «стадии», «периоды», «этапы» антропогенеза, социогенеза, онтогенеза или же «блоки» переработки информации в актуалгенезе психического образа. Во-вторых, следуя логике линейного эволюционизма психология выстраивала различные стадии развития человека по формуле: «раньше — примитивнее, позже — сложнее, развитее». Установка «однолинейного» эволюционизма оборачивалась своего рода «эволюционным снобизмом» и приводила к заключениям следующего рода: наглядное мышление — примитивнее логического мышления; «художественный тип» — ниже по уровню «мыслительного типа» (И. П. Павлов); бессознательное в развитии ребенка, проявляющееся в аутистичном характере мышления, слабости интроспекции, нечувствительности к противоречиям, — грубее, архаичнее, «недоразвитее» сознания. Абсурдность «однолинейного» эволюционизма становится очевидной, когда обращаешься к истории культуры и делаешь заключение, что Илья Репин проще и ниже Ильи Глазунова только потому, что он имел несчастье родиться в более «низком» по уровню XIX веке, а не «высоком» цивилизованном XX веке. В действительности же культуры и психологии предшествующих поколений вовсе не проще, примитивнее, грубее или ниже. Они — иные, строящиеся по иным логикам, которые могут обеспечить в эволюции полновесный адаптивный эффект. Преодолению одностороннего эволюционизма при изучении социогенеза и персоногенеза способствует положение о гетерогенности мышления (Л. Леви-Брюль). Положение о гетерогенноети мышления, дающее возможность понять сосуществование в сознании человека определенной культуры одновременно пралогического и логического мышления, в русле культурно-исторической психологии разработано П. Тульвисте. Дальнейшее развитие этого положения приводит к представлениям об исторической гетерогенности личности и, тем самым, выступает как еще одно из направлений движения поверх барьеров классического рационального мышления.

Европоцентризм. Исследованию социогенетических и персоногенетических закономерностей развития личности препятствует такая типичная эгоцентрическая установка мышления как «европоцентризм». Многие кросскультурные исследования грешат европоцентризмом, выдавая образцы видения личности, закономерности ее функционирования и развития в европейской культуре за нечто абсолютное, раз и навсегда данное, а затем избирая эти образцы за единственную систему отсчета при изучении личности в других культурах и цивилизациях. В результате, например, европоцентризм натурализирует логику европейского мышления, придает ей статус «естественной» характеристики мышления, подобной цвету глаз иди волос. В действительности же формальная логика представляет собой культурно-историческое изобретение, т. е. она не дана человеку, а задана культурой. В связи с этим вполне оправдано допустить возможность изобретения и существования иных логик, среди которых формальная логика как среди разных сосуществующих систем отсчета займет соответствующее место.

Лингвоцентризм. В обширном цикле исследований разных аспектов коммуникации личности господствует лингвоцентризм — описание закономерностей любого общения по образу и подобию речевого общения. В результате библейская формула «вначале было слово» во многом определяет логику исследований в поведенческих и социальных науках, в том числе и понимание объективного мира как материализации символической деятельности (Л. фон Берталанфи), а также появление образа человека как рационального «символического существа», «языковой личности» и т. п. Свое предельное выражение лингвоцентризм находит в гипотезе «лингвистического детерминизма» (Э. Сэпир). Уязвимость лингвоцентрической установки проявилась при изучении невербальных семиотических систем, в том числе в смешении филогенетических, социогенетических и онтогенетических аспектов невербальной коммуникации. С особой очевидностью ограниченность лингвоцентризма выступила в многочисленных попытках создания дискретного алфавита языка невербальной коммуникации. Невозможность воплощения симультанных смысловых проявлений личности в дискретных равнодушных знаках заранее обрекает на неудачу любые поиски дискретных формализованных словарей жестов и телодвижений и тем самым доказывает необходимость выхода за границы лингвоцентризма в современной психологии личности.