Александр Асмолов - По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии

Нужно отметить, что в сартровском экзистенциализме интересно схвачены изменения, которые претерпевает личность при переходе от жизненного действия к эпохе устроения, организации жизни» ( Леонтьев А. Н., 1983, с. 241–242).

За этими строками проступает совершенно необычное понимание психологии вообще, а не только психологии личности. В прощальных записках А. Н. Леонтьева, названных им самозавещанием, заключен эмбрион психологии XXI века. Это — ценностная этическая драматическая психология; это — культурно-историческая психология; и, наконец, это психология как социальное конструирование миров. Когда вчувствуешься в эти полные отчаянного прозрения строки Алексея Николаевича, то невольно всплывают слова Осипа Мандельштама, заявившего: «Попробуйте меня от века оторвать, на этом вы себе сломайте шею!».

А. Н. Леонтьева нельзя оторвать от культурно-исторической психологии Л. С. Выготского, романтической психологии А. Р. Лурии. Их нельзя оторвать от XX века. И без них нельзя пройти в XXI век. Л. С. Выготский, А. Р. Лурия и А. Н. Леонтьев — люди эпохи жизненного действия, мечтавшие и делавшие психологию как действенную науку.

Как жить в настоящем и заниматься будущим? Ответ прост: делать школу, растящую личность, а не школу как фабрику по выделке голов. Со школьной жизнью, ее организацией связан пятый тезис леонтьевского самозавещания. Размышляя о том, что ждет школу в XXI веке, он пророчески замечает: «Кризис школы. Взрыв дидактики. Не "заполнение дыр", а вооружение<���…>. Игровое освоение мира» ( Леонтьев А. Н., 1994, с.278).

Эти пять тезисов А. Н. Леонтьева были восприняты мною как программа делания психологии XXI века. Они привели меня к разработке неклассической психологии, основывающейся на историко-эволюционном подходе, любви к психоистории и дерзкой попытке изменить, обратившись к организации школьной жизни, психосоциальные сценарии развития общества в эпоху жизненного действия.

Именно историко-эволюционный подход позволяет прогнозировать и структурировать поле проблем и направлений, с которыми связано будущее развитие неклассической релятивистской психологии: рост междисциплинарных исследований, опирающихся на универсальные закономерности развития систем; переход при постановке проблем анализа развития личности от антропоцентрической феноменографической ориентации — к историко-эволюционной ориентации; появление дисциплин, рассматривающих психологию как конструктивную проектировочную науку, выступающую фактором эволюции общества ( Асмолов, 1996).

«Бог любит троицу» — гласит русская поговорка. И поэтому, следуя этой избегающей бинарных оппозиций и дихотомий логике, я не могу обойти проблему связи неклассической психологии и жизни. Исходно неклассическая психология не принимает и не хочет принимать традиционную постановку вопроса о связи психологии и жизни в стиле «психология и жизнь» или, если вспомнить название доклада Джона Дьюи в 1901 г., «Психология и практика». Подобно тому как неклассическая физика не устает напоминать мечтателям об объективных экспериментах, о том, что наблюдаемое и наблюдатель — две вещи неразрывные, неклассическая психология делает своим принципом осознанное вмешательство в жизнь. Для неклассической психологии мало заявить принцип неразрывности субъекта и объекта. Она превращает принцип конструирования жизни в исходный пункт своего исследования, а само исследование неизбежно рассматривает как проектирование феноменов. В этом смысле на знамени неклассической психологии может быть начертано: «Любой эксперимент — это эксперимент формирующий».

Тем самым неклассическая психология исходно нарушает своего рода эпифеноменализм в связке «психология- общество» или более осторожный «психолого-социальный параллелизм». Она взламывает оковы того эпифеноменализма, сущность которого столь красочно передана Теодюлем Рибо, который говорил: «Психика также влияет на жизнь, как тень на шаги пешехода». Для неклассической психологии не только вполне нормально сформулировать задачу исследования в стиле «The Making of Mind» (заглавие последней книги Александра Лурии в английской версии М. Коула и Ш. Коул, 1979) или «Mind in Society», но и поставить вопрос «Психология как the Making of Society».

Иными словами для неклассической психологии, опирающейся на культурно-генетическую методологию (М. Коул) во главу угла ставится вопрос о психологии как науке, делающей историю общества, о психологии как факторе эволюции общества. Доказательство правомерности подобной постановки проблемы о связи психологии и социальной жизни в корне меняет социальный статус психологии в обществе.

Попытка изменить социальный статус психологии в обществе, обосновать претензию неклассической историко-эволюционной психологии на конструирование реальности и была предпринята в последнее десятилетие. Масштабный историко-культурный эксперимент показал, что воплощение педологической программы Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева, задуманной еще в 1928 г., привело к трансформации такой социальной сферы жизни как образование, а через образование как опосредующую деятельность, в свою очередь, к трансформации сознания.

Место этого историко-культурного эксперимента — образовательное пространство России. Время эксперимента — 1988–1998 гг. Ключевое орудие эксперимента — создание в качестве диалогических по своей природе медиаторов, «thinking device» (термин Дж. Верча) более 300 миллионов школьных учебников. Именно учебники выступают как уникальные культурно-психологические орудия овладения сознанием целой генерации детей и учителей.

Итоги этого эксперимента могут быть переданы следующими тезисами.

В контексте историко-эволюционного подхода в психологии образование выступает как механизм социогенеза, поддерживающий или элиминирующий проявления индивидуальности личности в естественноисторическом процессе, а вариативность образования выступает как способ расширения возможностей развития личности в ходе ее жизненного пути.

С позиций историко-эволюционного подхода неклассическая психология предстает как фактор реформирования сферы образования, его перехода от унифицированной адаптивной парадигмы «знаний, умений и навыков» — к парадигме «развивающего образования».

Практическая неклассическая психология, опирающаяся на историко-эволюционный подход, продемонстрировала свои возможности в социальном конструировании реальности и, тем самым, способствовала изменению общественного статуса психологии в российском образовании как сфере социальной практики.

Лейтмотивом этого эксперимента стала мечта о воплощении в социальной практике тезиса о том, что на пороге XXI века психология может выступить как конструктивный фактор эволюции общества. Для воплощения этой мечты в реальность были поставлены и в основном решены следующие задачи: