Рэймонд Моуди, - Жизнь после утраты

«Какие мысли? Каких людей?»

«Любой, кто пойдет, может подумать, что это нормально, и проделать то же самое».

«Может, тебе полечиться?» — вышла я из себя.

За последние сорок пять лет количество самоубийств в мире возросло на 60 %; на земном шаре в текущем году покончит с собой примерно миллион человек. Подобная статистика побуждает к исследованию природы и предотвращению самоубийств, а также связанных с ними стыда и отверженности обществом.

В большинстве случаев (90 %) причины коренятся в химическом дисбалансе организма и депрессии. Собрана масса сведений о тех, кто подвержен суицидальным настроениям, и о том, как предотвратить суицид. Под влиянием образования постепенно исчезают социальные последствия акта самоубийства и связанные с этим стыд и страх.

Так, выходит из употребления устаревшая формулировка «совершить самоубийство», которая возникла еще в Древнем Риме и Англии, когда полагали, что кто-то убивает себя, дабы избежать уплаты налогов (криминальное деяние). Вместо этого стали говорить «покончил с собой» или «умер от суицида».

В наше время существует огромное количество данных по этому вопросу в различных источниках — библиотеках, книгохранилищах и сети Интернет. Громадный объем данных накоплен во многих специализированных организациях вроде Американской ассоциации суицидологии, Национального центра по предотвращению и последствиям суицида, Австралийского института по исследованию и предотвращению суицида, Всемирной Организации Здравоохранения и пр.

По мере прояснения этого вопроса исчезает сформировавшееся вокруг него негативное социальное отношение. Лицам же, пережившим самоубийство близких, предлагается поддержка. Горе от такой формы утраты может быть несравнимо, но столь же несравним и потенциал роста для переживших потерю.

СМЫСЛ УТРАТЫ

«Почему?» — этот вопрос вырывается из тайников души; но многие профессиональные медики не советуют своим пациентам задаваться им. «Не спрашивайте почему, иначе рискуете сойти с ума. Это пустая трата времени, и ответа вам все равно не найти», — уверяют они. Мы с этим не согласны; на многих перенесших утрату благотворно воздействует сам процесс поиска ответа на вопрос — знание освобождает от морального груза.

«Господи, почему?»

(рассказывает Дайяна)

Отец, хотя и сохранял разум, был прикован к постели и не мог говорить. Четыре месяца он лежал в техасском медицинском центре и полностью зависел от посторонней помощи. Я была не в состоянии осознать первопричину его страданий. Он был баптистским священником, преданно помогал людям, и я вопрошала Бога: почему, Господи, Ты допускаешь такое с преданным Тебе, который так славно потрудился во славу Твою? Почему Ты наделяешь его такими страданиями и заставляешь мучительно умирать? Почему?»

Сколько помню, отец всегда повторял: «До последнего дня мне необходимо сохранять физическую, душевную и финансовую независимость». Он был столь беспомощен и ему так претила зависимость от посторонних людей, что даже любимое Рождество было не в радость. На мой вопрос «Папа, чего бы тебе хотелось на Рождество?» он всегда отвечал, поглаживая меня по голове: «Купи себе красивое платье или еще что-нибудь. Это и будет мой подарок». Если все же каким-либо образом ему вручались подарки, он тут же краснел; его желание независимости доходило до крайней, причудливой степени.

«Почему? Ну почему его настигла такая смерть?» — плача, вопрошала я после его кончины. Но как-то утром поднялась с ощущением удивительной ясности: в памяти всплывало отчаяние отца, когда медперсонал обслуживал, кормил его и т. д. На лице его явственно проступало напряжение, и это было видно всем — медсестрам, врачам, родным и друзьям. Однако в последние недели дискомфорт этот стал, по-видимому, исчезать. За день до смерти выражение его лица при виде людей смягчалось. Наконец-то он научился смиряться и одолел свой великий страх. И, подобно многим, пережившим утрату, я также испытала облегчение, ответив на свой вопрос «почему?».

Поиск ответа на вопрос «почему?» играет важную роль для многих переживших утрату, но не для всех. Некоторые родители говорят, что не понимают ни того, зачем их дети пришли в этот мир, ни почему они умерли именно таким образом; но тем не менее обретают в своих утратах некий смысл. Вот что написала нам одна мать.

«Я не задавалась вопросом — "почему?"»

Мы с мужем очень хотели ребенка. Как счастливы мы были, когда у нас появился сын! Когда он умер, души наши были опустошены. Это было ужасно. И даже когда у нас появились другие дети, та душевная пустота все еще сохранялась. В каждую годовщину его смерти меня охватывала такая депрессия, что появлялись мысли о самоубийстве. Из-за моих депрессий страдали муж и дети. Лишь спустя десять лет моя скорбь и депрессия исчезли. Я не задавалась вопросом, почему мой сын явился на этот свет и почему ушел от нас. Просто я знала, что он здесь был, и от этого муж, дети и я стали лучше. Я благодарна за то, что он присутствовал в нашей жизни. И сегодня я продолжаю думать о Нем, но не испытываю скорби, а лишь чувствую признательность.

ЛИЧНОЕ ОТНОШЕНИЕ

Со всякой последующей утратой вновь пробуждаются чувства, касающиеся предыдущей потери. Если мы не научимся эффективно справляться с проблемой смерти, наше личное отношение будет порождать новые проблемы. Благо здесь состоит в том, что как вчерашний день влияет на сегодняшний, так и нынешний день будет иметь последствия в дне завтрашнем. По прочтении этой книги у вас выработается более здоровое отношение к себе и своим близким.

ЛИЧНОСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Индивидуальная реакция на утрату зависит от личностных особенностей индивидуума. Некоторые люди склонны к пессимизму, у них формируются стойкие привязанности, и всякая разлука вызывает глубокую и сильную скорбь. Нам неведомо, имеет ли она врожденный или приобретенный характер; но такого рода личности привыкают к потере с трудом.

По-разному относятся к утрате люди интравертного и экстравертного типа. У первых обычно есть один-два близких друга, тогда как вторые собирают их вокруг себя в большом количестве. Поэтому люди экстравертного склада могут ощутить большую поддержку, которая значительно облегчает им борьбу с утратой.

Подобный же контраст проявляется между стоиками и противоположными им «драматическими» натурами. Представители стоического темперамента проявляют мало эмоций, ограничиваясь краткими сентенциями типа «жизнь продолжается...». Люди же драматического склада характера чувства проявляют ярко и даже могут падать в обморок со словами: «Я этого никогда не переживу». Что, впрочем, может и не отражать их истинных чувств. Парадоксальным образом иногда отдельные стоики действительно не в состоянии пережить потерю, а жизнь продолжается как раз для ярко выраженных «дра-матиков».