Елена Николаева - 111 баек для детских психологов

Очень приятно, когда окружающие настолько чувствительны, что понимают это и предоставляют маме возможность самой справиться с ситуацией, не упрекая ее словами или взглядами. Сама же мама в этих случаях должна понимать, что чем больше она будет волноваться, что доставляет с ребенком неудобства окружающим, тем сильнее, чувствуя это волнение, но не понимая его причину, будет плакать ее ребенок. Нужно либо взять его на руки, если он плачет от усталости, либо воспитывать привычным способом, не реагируя на внешние косые взгляды.

Диапазон применения байки: консультирование молодых родителей.

Наверное, все родители, имеющие ребенка от года до 2 лет, играли с ним в прятки. Особенность этой игры с ребенком данного возраста состоит в том, что малыш всегда прячется в одном месте, да и искать мать сам предпочитает в том же месте, где только что прятался. Более того, предложение другого родителя, наблюдающего за игрой, поменять место обычно вызывает протест. Поэтому родитель честно считает, затем долго ходит вокруг стола, громко сообщая ребенку, где он его «ищет», а потом, в сотый раз, как бы нечаянно заглядывает под стол и, делая изумленное выражение лица, находит там ребенка, которого переполняет восторг.

Мораль:ребенок формулирует правила игры в соответствии с собственным представлением об устройстве мира.

Комментарий:играя в прятки, ребенок до 3 лет желает, чтобы его нашли, и ждет этого. Это позднее значимой станет именно невозможность найти его. Маленький ребенок обладает свойством, которое Ж. Пиаже назвал детским реализмом [31]. Малыш на определенном этапе развития не воспринимает вещи в их внутренних отношениях, а лишь такими, какими они видятся в непосредственном контакте с ними. Именно поэтому он искренне полагает, что Луна движется за ним и играет с ним в прятки. Вспомните, когда вы идете по дороге ясным лунным вечером, Луна как бы движется за вами. Однако всякий взрослый человек научился не верить своим глазам. Он точно помнит усвоенную в школе картину мира, согласно которой Луна – огромный холодный шар в бесконечном космосе, который вращается вокруг еще большего шара – Земли, на которой и стоит человек, видящий, что Луна перемещается вслед за ним. Это дополнительное знание позволяет ему сделать вывод, что если Луна и движется, то явно не за ним, а исключительно по своим лунным законам. Она безразлична не только к нему, но и к человеку вообще, так же как и к любому другому объекту во Вселенной.

Малыш еще не был в школе и не приобщился к книжной мудрости. Непосредственное восприятие он принимает за реальность и полностью уверен, что Луна следит именно за ним. Тени гор на Луне создают иллюзию лица, которое ребенок легко интерпретирует как улыбающееся лично ему. У него даже есть точное (с его точки зрения) доказательство собственной правоты. Можно закрыть глаза – и Луна исчезнет, можно их открыть, и она – на тебе! – смотрит и благодушно улыбается. Мама может долго говорить о бесконечности Вселенной, о темном, твердом образовании, несущемся с огромной скоростью по кругу в холодном космосе. Ребенок точно знает, что Луна – очень теплая, потому что желтая, и ласковая – она не ругается, но всегда готова молча играть с ним, когда взрослые о чем-то долго и нудно говорят.

Мгновенное восприятие ребенок считает истинным, поскольку не отделяет себя от мира. Ему достаточно закрыть глаза, чтобы думать, что его никто не видит. А затем радостно распахнуть их и приобщиться к миру, наивно полагая, что именно в этот момент окружающие вновь видят его.

В реализме выражается парадокс детской мысли: с одной стороны, ребенок ближе к непосредственному наблюдению, с другой – он одновременно и более отдален от этой реальности. Случайные отношения в мире при этом способе его восприятия принимаются за причинные.

Малыши долго играют не в прятки, как думает взрослый, а в «отыскалки». Им важно не спрятаться, а быть найденными. Именно поэтому они испытывают столько восторга, когда взрослый в который раз находит их на том же самом месте. Они ведь еще не знают, что взрослый их видит. Закрывая глаза и прячась каждый раз под один и тот же стол, малыш полагает, что взрослый будет искать его по всему миру, а не прямо пойдет к известному ему месту. Поэтому так тревожно ожидание и столько радости, когда взрослый все-таки находит потаенное место. Понимание законов физики о том, что свет распространяется по прямой линии, придет к ребенку с опытом, когда он вдруг сам догадается, что если он видит кого-то, то и этот кто-то тоже видит его.

Диапазон применения байки: консультирование молодых родителей относительно возможностей восприятия дошкольников.

Картинка в детском саду: ребенок рисует человека. Это странный человек: у него огромная голова, составляющая единое целое с телом, от которого горизонтально отходят две палки, обозначающие руки, и вниз идут еще две, обозначающие ноги. Воспитатель начинает подправлять рисунок, чтобы он получился более похожим на реального человека. Рисунок действительно становится более понятным, но ребенку он не нравится, и он отказывается показывать его родителям.

Мораль:в рисунке ребенок не столько стремится к соответствию реальности, сколько к изображению своего представления этой реальности.

Комментарий:ребенок строит свой рисунок как интеллектуальную модель мира, а не как его зримый аналог. Он рисует не то, что видит, а то, что знает. Это знание в рисунке он обобщает до символического описания, доступного ему на этом уровне развития. Но для взрослого важна внешняя похожесть рисунка ребенка на то, что он изображает. Предлагая ребенку технику повышения точности изображения, взрослые обедняют детское рисование, лишая его «мироустроительной» функции, а детское творчество – внутренней самостоятельности. Возможно, весь дошкольный период взрослый должен работать не с техникой рисунка, которая сменится, как только ребенок перейдет на другой интеллектуальный уровень, а с личностью ребенка, возможностями его восприятия и обобщения результатов этого восприятия.

Подобные ошибки взрослые совершают регулярно. По дороге домой из детского сада, желая быть внимательными к малышу, они спрашивают ребенка о том, что было в детском саду. Ему нечего ответить на это, так как в данный момент движения по дороге он ошеломлен потоком событий, совершающихся вокруг него. Все это так разительно отличается от того, с чем он сталкивался в течение дня, что ему хочется приобщиться к этому. Если бы взрослый говорил с ним об этих сиюминутных событиях, то научил бы его видеть. А вечером перед сном, когда нет внешних отвлекающих моментов, или за совместным ужином, где все рассказывают о своих делах, ребенок гордо, как и другие «большие», мог бы припомнить, что происходило тогда, когда взрослых не было рядом с ним. Пытаясь же ответить на вопрос матери по дороге домой, под отвлекающий аккомпанемент внешнего мира, он обучается не замечать его, а значимыми постепенно будет считать требуемые от него взрослыми мысленные конструкции о переживаниях, которых не испытывает.