Каролин Эльячефф - Затаенная боль. Дневник психоаналитика

Мать сурово обходится со средним сыном и более отстраненно — с Матиасом. Родители очень часто навещают его в яслях. Во время его госпитализации социальные службы, с согласия родителей и не прибегая к юридическим формальностям, решили поместить мальчика в ясли на минимальный трехмесячный срок, чтобы он окреп и полностью избавился от легочного заболевания.

В день первой консультации Матиасу год и пять месяцев и в яслях он находится уже пять месяцев. Несмотря на лечение и уход, Матиас постоянно страдает нарушениями в дыхательной системе, которые в будущем могут привести к серьезным заболеваниям. Поскольку медикам никак не удается его вылечить, персонал яслей, с согласия родителей, решил обратиться ко мне.

Я смотрю на Матиаса. Это очень приятный внешне ребенок. И я не замечаю никаких отклонений, которые могли бы каким-то образом быть связаны с его постоянными легочными заболеваниями (я думаю, конечно, о муковисцидозе, который передается по наследству, но необходимые анализы наверняка уже сделаны). Для его возраста у него нормальный рост и вес, его можно даже назвать упитанным. Прежде всего Матиас направляется к единственному мужчине, присутствующему на моей консультации, а затем молча садится. Вид у него довольно невеселый. Он не двигается, не играет, а внимательно слушает взрослых, которые говорят о нем, и его живой взгляд контрастирует с полной неподвижностью. Невозможно не обратить внимание на то, как шумно он вдыхает и выдыхает воздух. Шум, производимый им при дыхании, кажется мне странным и одновременно знакомым. Слушая то, что мне рассказывают, я не смотрю на Матиаса, но прислушиваюсь к его шумному дыханию. И вдруг я понимаю, что он мурлычет.

После того, как мы более часа говорили о Матиасе, я, наконец, обращаюсь прямо к нему и говорю, что, как я поняла, его мать любит маленьких зверят больше, чем маленьких детей. Его шумное дыхание напоминает мне мурлыкание котят, которых очень любит его мама-кошка.

— Может быть, ты думаешь, что если бы ты был котенком, твоя мама любила бы тебя больше? Но ты родился человеческим детенышем и не сможешь стать котенком, даже если научишься мурлыкать, — говорю я Матиасу.

Второй сеанс

Случилось так, что по разным причинам второй сеанс состоялся лишь пять месяцев спустя после первого. А все последующие сеансы будут проходить с очередностью раз в две недели.

Сегодня на моей консультации помимо меня присутствуют еще четыре психоаналитика. Матиаса, которому уже год и десять месяцев, приводят ясельная нянечка и сотрудница социальной службы. Он отказывается входить и самостоятельно спускается по лестнице в зал ожидания. Разговаривая с сопровождающими его дамами, я оставляю дверь открытой, чтобы он мог вернуться.

Нянечка рассказывает, что Матиас часто падает и бьется головой об пол, изо рта у него выделяется обильная пена, легочные заболевания не прекращаются, он часто капризничает, когда ему дают рожок с питанием. А в остальном он развивается вполне нормально.

Родители навещают его каждый день, но, по наблюдениям ясельных нянечек, отношения с ребенком складываются у них нелегко: мать то прижимает его, то отталкивает; отец играет с сыном, но быстро раздражается и начинает его шлепать. Известно, что соседи этой семьи жалуются, что у них живут пять кошек, две собаки и черепаха, так что им опять угрожает выселение из квартиры.

Во время нашего разговора Матиас лежит внизу под лестницей. Я иду к нему и предлагаю ему подняться. Он отказывается. Тогда я посылаю нянечку. Она приносит его на руках, и он не вырывается. Может быть, он хотел, чтобы его принесли? Как только нянечка ставит его на ноги, он укладывается на пол, а голову кладет между туфлями нянечки. Рукой он трогает ботинки психоаналитика, к которому направился во время первого сеанса (пять месяцев назад), после чего начинает тихо плакать и мурлыкать.

Я говорю ему: «Ты Матиас К. и ты не маленький зверек, из тех что так любит твоя мать. Ты — человеческий детеныш». При слове человеческий, на котором делаю я ударение, он совершенно отчетливо произносит: «ДА». И продолжает плакать. И вот он плачет, а я говорю: «Я понимаю, что ты очень сильно страдал. Тебе так хотелось стать маленьким зверьком, чтобы тебя больше любили». Матиас продолжает плакать, и я спрашиваю его: может быть, он хочет, чтобы нянечка утешила его? И тут, ко всеобщему удивлению, он очень твердо и спокойно говорит: «НЕТ». И продолжает тихо плакать, оставаясь на полу.

Я говорю Матиасу о его боли, но и о его силе. О том, что ему можно помочь, а он отказывается от помощи. Возможно, он старался стать котенком, чтобы утешить опечаленную маму, когда ей на время пришлось расстаться со своими животными? Ему не удалось ее утешить, а его собственную боль никто не смог понять.

Сеанс заканчивается. Нянечка берет его на руки, чтобы унести. Он не сопротивляется, тут же прекращает плакать и улыбается всем присутствующим: он весь преобразился.

Этот сеанс поразил всех присутствующих, а я от него ужасно устала! Всех потрясло, как этот ребенок вдруг мгновенно вспомнил средства выражения, которые он должен был усвоить в пяти-шести месячном возрасте — это говорит о том, что в то время в его истории произошел какой-то разрыв, никак не выраженный словами. Его поведение во время сеанса не имело ничего общего с обычным поведением в яслях, когда он, по словам нянечки, «ребячится» или «капризничает». Грудной Матиас стал идентифицировать себя с маленьким зверьком и начал мурлыкать. Но свою принадлежность к роду человеческому и свои страдания он выразит словами, своими «да» и «нет», отвечая на обращенные к нему слова, которые помогут ему возвратиться в ту сферу, из которой он выпал, стараясь угодить матери.

Свалившаяся на меня усталость сродни той, что испытываешь после непривычной физической работы. Стараясь услышать и понять этого ребенка, я мобилизовала все свои скрытые возможности, которые в обычной жизни не находят применения. И это впервые в жизни, столкнувшись с дыхательной недостаточностью у маленького ребенка, я объясняю ее стремлением идентифицировать себя с животным…

Третий сеанс

Нянечка приводит Матиаса и помогает ему сесть рядом со мной. Я говорю ему, что у него открыт рот и высунут язык — он тут же прячет его. Нянечка сообщает, что Матиас по-прежнему капризничает и бьется об пол. На Рождество мать заберет его к бабушке.

Матиас очень любит есть. Он ест чересчур много и все подряд, даже из помойного ведра.

Матиас берет весь имеющийся у меня пластилин и держит его в руках, не зная, что с ним делать. Затем отделяет два кусочка и соединяет их в один. Он весь сконцентрирован на работе и снова высунул язык, совсем как грудные дети, когда слушают, что им говорят. Показав на коробку, где лежал пластилин, он говорит: «Больше нет». Некоторые звуки он при этом глотает. Он берет еще два кусочка и склеивает их. В конце сеанса он собирает все кусочки пластилина и кладет их в корзинку, что напоминает мне известное выражение: «Все мы находимся в одной лодке!»