Лесли Лекрон - Добрая сила (Самогипноз)

Сегодня, по прошествии многих лет, процедурная сторона психоаналитического метода практически не изменилась: последователи Фрейда по-прежнему скрупулёзно выполняют все предписания своего учителя, всё более превращая лечебный процесс в полумистический ритуал.

Известно, к примеру, что Фрейд был очень застенчив и всегда испытывал в общении с пациентом неловкость. Поэтому исключительно ради своего собственного удобства учёный укладывал его на кушетку, а сам усаживался в изголовье, оставаясь, таким образом, невидимым для чужих глаз. И сегодня все без исключения психотерапевты-аналитики проделывают то же самое — как могут они хоть в чём-то уклониться от священных традиций!

Полный курс психоанализа длится, как правило, от 300 до 600 часов. Пациент является на приём пять раз в неделю и примерно по часу в день проводит в неспешных беседах с врачом; специалист лишь изредка отдельными замечаниями прерывает своего подопечного, мастерски направляя ход его мыслей в нужное русло.

Метод свободных ассоциаций предполагает полную пассивность обеих сторон: пациент днями может нести околесицу, ни на шаг не приближаясь к цели. Разумеется, острый невроз, причины которого укоренились глубоко в подсознании, требует длительного лечения — никакая спешка тут не уместна, да и только самостоятельными усилиями ничего не добьёшься. И всё же основная масса психологически обусловленных заболеваний может быть устранена проще, быстрее, с меньшими затратами сил и финансов.

Механизм формирования условных рефлексов был впервые вскрыт в начале этого века русским физиологом Иваном Павловым. Разработав своеобразный метод кормления подопытных собак, при котором пища подавалась одновременно со звонком, он добился того, что слюноотделение у животных стало рефлекторным, зависящим от звукового сигнала.

И человеческий разум, оказывается, прочно стянут сетью множества условных рефлексов: на многие внешние стимулы — слова, ситуации и т. д. — мы реагируем рефлекторно, точь-в-точь как собаки на звонок. Потому и «выкидываем» иногда нечто такое, чему сознание потом вынуждено лихорадочно подыскивать задним числом рациональное объяснение.

Условный рефлекс, вообще говоря, величайшее благо: именно он лежит в основе всего набора полезных навыков и привычек, избавляющего нас от необходимости каждый раз заново обдумывать бесчисленное множество мелких действий. Явление это, к сожалению, имеет и свою обратную сторону: агрессивность и раздражение, чувство вины и множество заболеваний невротического характера — всё это и многое другое возникает также на базе условного рефлекса.

Поиск и нейтрализация болезнетворных условных рефлексов — основное направление развития психиатрии большинства неанглоязычных стран. В тех случаях, когда провоцирующим стимулом оказывается слово, на помощь психиатрам приходит совсем другая наука — общая семантика. Об этом и ещё о том, как используется в России дегипнотизация посредством возрастной регрессии, рассказывает в своей книге «Слово» русский учёный Платонов. В основу описываемого им метода положен тот факт, что сознательное «распознание» ассоциативной связи того или иного симптома с событием прошлого само по себе как бы стирает, «размагничивает» условный рефлекс, действующий во многих случаях как постгипнотическое внушение. Эффективность такого подхода несомненна; по словам Платонова, положительный результат достигается в 78 процентах случаев, что, конечно же, впечатляет куда больше, нежели психоаналитическая статистика.

В том же примерно ключе выдержана и техника, которой пользуется психиатр, доктор Джозеф Вулп, начинавший свою практику в Южной Африке (прочитать об этом можно в его книге «Ингибиторная психотерапия», выпущенной издательством Стэнфордского университета в Калифорнии). О некоторых приёмах Вулпа, как нельзя лучше вписывающихся в практику самотерапии, будет рассказано в следующих главах.

Другое направление психотерапии основывается на использовании внушений. Особенно эффективны гетеровнушения, но и самовнушениями, как мы уже знаем, можно многого добиться, особенно под гипнозом.

Полвека назад, ещё до полного признания фрейдизма, внушением в психиатрии лечилось практически всё. Расцвет терапии внушения пришёлся на 1880—1900-е годы. Выдающимся специалистом в этой области был Ипполит Бернгейм, ученик скромного сельского врача из Нанта по имени Льебо. Настал момент, когда учитель и ученик, объединив усилия, открыли собственную клинику, очень скоро ставшую поистине гипнотической Меккой тогдашней Европы. Более тридцати тысяч больных были излечены в ней за двадцать лет. В числе специалистов, со всех концов континента устремившихся в Нант, чтобы набраться опыта у двух выдающихся гипнотерапевтов того времени, был и молодой, никому ещё не известный австрийский психиатр.

Вернувшись домой, Фрейд попытался применить полученные знания в исследовательской работе, которую проводил в те годы совместно с Брейером, считавшимся одним из лучших гипнологов Европы. Полагая, в частности, будто эффект внушения напрямую зависит от глубины погружения (и, разумеется, грубо при этом заблуждаясь), Фрейд попал в тупик, поскольку выяснилось, что достичь действительно очень глубоких уровней может лишь незначительный процент его подопечных. Объяснялось всё очень просто: молодой, неопытный врач мало знал о гипнозе, слабо владел его техникой, а главное, страдал неуверенностью в себе, что для психотерапевта совершенно недопустимо.

Устав от неудач, особенно невыносимых на фоне блестящих успехов Брейера, Фрейд бросился на поиск окольных путей — так появился метод свободных ассоциаций и интерпретации сновидений. С гипнозом было покончено навсегда… И вот результат: подавляющее большинство психиатров в нашей стране ничего не знают ни о гипнозе, ни о различных областях его применения. Многие до сих пор полагают, будто гипноз — не более чем вспомогательное средство для задания внушений, пребывая во власти представлений, бытовавших ещё во времена Бернгейма.

Почему-то сегодня считается модным разделять давнюю фрейдистскую неприязнь к терапии внушения: австрийский учёный полагал, будто бы снятый внушением симптом непременно откроет дорогу какой-нибудь новой, ещё более страшной болезни. Единственным основанием для столь странного вывода служила Фрейду его собственная теория, согласно которой любая болезнь есть не что иное, как канал для выхода некой энергии; стоит только его перекрыть, как энергия тут же найдёт себе новое русло. Другими словами, алкоголик, избавившись от тяги к спиртному, превратится скорее всего в наркомана.