Vit - Женские тайны

У мужчин же последнее — наоборот, самая веская причина!

Я изменила в отместку. Ужасно этого не хотела, но думала, что мне так будет легче справиться с болью, которую причинил мне бойфренд.

К сожалению, на роль «изменщика» я подобрала человека, который даже завести меня не смог, в постели с ним я думала только о том, чтобы это побыстрей закончилось. И я даже не сочла это изменой, потому что из головы не выходил тот — мой любимый!

Я все же рассталась с ним, у меня были романы и потом. Думаю, я просто еще не нашла свою настоящую половину.

209. Л.Б.П, 46 < 5 >.

Двадцать лет назад я в первый и единственный раз изменила мужу. Я вышла замуж в 20 лет, родила ребенка, жизнь была вполне безоблачной. Отношения были прекрасные, секс доставлял удовольствие.

Я даже не думала о какой-то измене, хотя мужчины всегда обращали на меня повышенное внимание. Мне это нравилось, но не более того. У меня были очень глубокие внутренние предубеждения против измены. Я считала (и всегда высказывалась так), что даже если суждено в жизни полюбить кого-то, то это не повод для измены мужу. Просто нужно перетерпеть и забыть.

Случилось, однако, что на работе появился новый сотрудник, тоже молодой специалист, как и я. Через несколько месяцев проявился его настойчивый интерес ко мне. Этот интерес был не навязчивым, но вполне определенным, к тому же я чувствовала, он был искренним. Поскольку работали мы вместе в одной комнате, я ощущала его внимание каждый день.

Постепенно мы сблизились — как друзья. Он стал для меня единственным человеком, которому я выкладывала все свои проблемы, как рабочие, так и домашние — он всегда меня мог сочувственно выслушать и подбодрить.

Неожиданно у меня пошла серия конфликтов с мужем — у того начался стремительный карьерный рост, и дома он стал вести себя неприятно — чуть ли не повелевать и командовать.

Мой новый друг добросовестно помогал мне разбираться в мужской психологии, давал советы или просто утешал. Я была рада дружбе с ним, он стал мне необходим. Чем напряженнее становились отношения дома, тем с большим удовольствием я шла на работу, чтобы расслабиться и «поплакаться в жилетку» этому все понимающему человеку.

Мой друг, однако, твердо давал мне понять, что не намерен довольствоваться ролью «жилетки». Он не был влюблен и не говорил о чувствах. Он много раз прямо и ясно заявлял, что хочет меня как женщину.

Желание действительно читалось в его глазах, а слова были предельно откровенны.

Не скрою, это производило на меня впечатление, время от времени давало какие-то сексуальные импульсы. Когда тебя искренне и с таким постоянством /так/ хотят, начинаешь ощущать какую-то свою особую ценность, даже чуть ли не гордость за себя. Поневоле в голову иногда приходят мысли: «А если бы?».

Совершенно абстрактные мысли, поскольку мой тип самоощущения был — «верная жена». Я не раз пыталась направить его на путь истинный, говорила, что наша дружба ценнее любых других взаимоотношений, что никогда не смогу изменить мужу — можно даже об этом не мечтать. Он все это понимал, ни на чем не настаивал, но я видела, что он от этого в отчаянии. Смесь желания и отчаяния — вот что я видела каждый день в его глазах. Поневоле хотелось его хоть как-то отблагодарить, пусть не тем, о чем он мечтает, но все же…

И вот однажды, во время одного из коллективных «отмечаний» праздников, когда все немножко подвыпили, я расчувствовалась, и мне пришла в голову идея поцеловать его. Просто поцеловать, на виду у всех, под благовидным предлогом. Среди всеобщего веселья и шутливого настроения мой предлог «выпить на брудершафт», проскочил на ура.

Откровенно говоря, я гордилась своим умением целоваться и, быть может, даже хотела немного смутить его своим умением. Мы, как полагается, выпили, встали и… Я, наверное, не смогу этого объяснить… Это был, пожалуй, даже не поцелуй. Такого в своей жизни я еще не встречала. Все мои девичьи попытки поцеловаться были категорически пресечены.

Решительно и уверенно он завладел моими губами и ртом, а через несколько мгновений его язык чувственно и сильно вошел в меня…

Никакие эпитеты не годятся для этого поцелуя. На какое-то время я даже отключилась. Он проник в меня с такой страстью, что совершенно неожиданно я стала воспринимать его язык как мужское естество, а свои губы — как женское.

Он входил в меня, наполнял, ласкал, дразнил, возбуждал. Он просто трахал меня этим поцелуем на виду у всех! За короткое время он довел меня чуть ли не до оргазма, и я ничего не могла поделать — беспомощно отдавалась ему. Это был настоящий секс, секс поцелуем (если можно так выразиться).

Не знаю, сколько времени это длилось. Но, когда закончилось, в комнате стояла тишина — все смотрели на нас…

После этого случая я на многое стала смотреть по-иному. Внутренние запреты остались, но уже как бы в виде формальности. Было чувство, что

/таким/ поцелуем я уже как бы изменила мужу, а значит — какой теперь смысл хранить верность? Все же я какое-то время пыталась удерживать отношения в прежних рамках.

Но воспоминания о том поцелуе жгли, хотелось это повторить. И через месяц не выдержала, снова поцеловала его, когда мы остались в комнате одни. И он опять меня не разочаровал!

После этого началось время безумств. Страсть, которую он разбудил во мне, боролась с чувством долга, поэтому отношения развивались мелкими шажками. Но теперь я сама провоцировала его на такие вещи, о которых раньше и подумать было немыслимо.

После работы мы теперь каждый день оставались в комнате одни. Страстные поцелуи, откровенные беседы на эротические темы… Однажды разговор зашел о красоте женской груди, и я похвасталась своей (отлично понимая, что за этим последует). Естественно, последовало предложение доказать это.

Совсем недавно и подумать о таком было невозможно, но теперь я вызывающе расстегнула бюстгальтер и подняла кофточку… Через несколько мгновений он уже страстно целовал мои груди и делал это так умело, что я растеклась, как дрожащее от желания желе…

Еще несколько недель прошли в безумных ласках. Не останавливал даже огромный риск (ведь кто-то мог войти и нас увидеть!). Охваченные желанием, мы все равно каждый день продолжали делать это, напряженно прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора. Более того, стыдно сказать, теперь я сама «предлагалась» первой — настолько мне хотелось.

От последнего шага удерживали только остатки совести и супружеского долга. «Сверху» я теперь позволяла ему все, но «вниз» я его не пускала, даже специально надевала на работу джинсы. Я, как страус, зарывала голову в песок, убеждая себя, что «сверху» — это еще не измена. Ведь физической измены (секса, чужого проникновения) нет.