Vit - Женские тайны

В следующей четверти он вызвал меня за этим снова, а в третий раз даже заставил проглотить сперму. А мне, между прочим, понравилось! С тех пор, когда я делаю минет, я обязательно глотаю сперму.

После я спросила — как же он не побоялся попросить меня об этом? Он ответил, что ему рассказал один мальчик о том, что я уже беру в рот. А кто был этот мальчик, он не сказал.

77. BettyBoop, 25 1 << 2 << 3 << 4 << 5 << 6.

У меня много лет женатый любовник. На заре наших отношений мы много говорили о сексе, о том, чего каждый из нас хочет от другого. И в порядке комплимента мой любовник часто говорил, что секс со мной отличается от всего, что было у него с другими женщинами. Якобы я и лучше, и пылче, и страстнее, и откровенно высказываю свои желания, и т. д.

А мне эти слова казались упреками в нескромности, в похотливости. В 20 лет такие слова вряд ли мной могли восприниматься иначе. И я долго училась сдерживать свои эмоции. Увы, это удалось. В нашем сексе не осталось ничего из того, что так нравилось поначалу…

80. Настя, 17 < 6 >.

Я молчала об этом всю жизнь. Есть вещи, о которых не расскажешь никому.

Но в то же время это давит, как груз. А нести какой-то груз всю жизнь очень тяжело.

Поэтому я хочу написать об этом здесь. А может быть, случайно это прочтет тот, кто так поступил со мной. Хочу, чтобы он знал — я его ненавижу. И каждый день молюсь, чтобы Бог наказал его.

До 12 лет я росла жизнерадостной, общительной, уверенной в себе девочкой. У меня было много друзей и подруг. Мне казалось- жизнь прекрасна и ничего плохого в ней не может произойти.

Это случилось летом, когда я была на даче. По соседству с нашим был еще один дачный поселок, где у меня тоже было много друзей. Мы часто ходили в гости друг к другу. Времени это занимало где-то час, если идти по проезжей дороге, и всего лишь минут 25, если пойти напрямую через лес по тропинке.

Конечно, я чаще всего бегала через лес, хотя родители строго запрещали мне это. Но мне всегда казалось, что уж со /мной-то/ ничего не может произойти. Повторяю, я была очень общительной, многие мальчики обращали на меня внимание, потому что я с легкостью располагала к себе людей. Мне казалось — любой человек, даже имеющий плохие намерения, через несколько минут будет мной очарован.

Но случилось иначе. В один из дней, когда я снова отправилась к друзьям по лесной тропинке, из кустов неожиданно вышел мужчина. Уже одно то, что все его лицо было закрыто черной вязаной шапочкой с прорезями для глаз и рта (как у спецназа), заставило меня похолодеть от страха. От испуга я сразу же бросилась бежать в лес, но он нагнал меня в несколько шагов и даже какое-то время непринужденно бежал рядом, демонстрируя, что мне от него не скрыться.

Потом схватил меня за косу и намотал ее на руку так, что голова моя запрокинулась. Другой рукой он вытащил длинный узкий блестящий нож и показал его так, чтобы я видела. Этот нож он приставил к моему горлу и слегка кольнул раз-другой. Рукой с намотанной на нее косой сильно толкнул меня в шею, показывая, куда надо идти. Я пошла, а он сзади грубо подталкивал меня.

Я была в шоке, но через какое-то время попробовала поплакать и попросить: «Дяденька, не надо!», но он с такой яростью дернул меня за косу, что чуть не сломал шею. Остановившись, он еще раз кольнул меня ножом и сказал: «Еще одно слово — убью». У меня сразу выскочили из головы все мысли о том, чтобы попытаться «очаровать» его. Я была в ужасе от его решительности и от этого страшного ножа. Я поняла, что очень близка к смерти, и решила делать все, что он велит.

Мы пошагали дальше и шли довольно долго, пока он не завел меня в самую чащу. Долго продирались через непролазные кусты, пока, наконец, не оказались на нужном месте в совершенно диких зарослях. Там стоял остов старого кресла с металлическими ручками и стул с дерматиновым сиденьем.

Кресло я узнала сразу — оно валялось раньше недалеко от поселка, выброшенное кем-то из дачников. Видимо, он готовился заранее и перетащил его сюда загодя.

Отпустив мою косу и заткнув нож за ремень, он стал меня раздевать. Снял кофточку, футболку, стащил лосины и трусики. Делал это он очень быстро и уверенно. Потом одним толчком бросил в кресло. Достал из заплечной сумки какие-то кожаные ремни, заломил мои руки за спинку кресла и связал запястья, так что я оказалась притянутой к спинке, а другим ремнем — ноги у щиколоток. Еще два ремня он пропустил под моими коленками и, с силой раздвинув ноги, которые я пыталась удержать вместе, привязал каждую коленку к подлокотникам кресла.

Я оказалась совершенно неподвижной, голой и полностью раскрытой перед ним, но этого ему было мало. Повозившись в сумке, он достал какие-то крючки на резинках и с их помощью каким-то образом растянул мои половые губы в разные стороны.

Только тогда он уселся на стул, никуда не торопясь, закурил и стал меня разглядывать. Я попыталась было опять открыть рот, чтобы попросить его о пощаде, но он сразу цыкнул: «Молчать!» и с силой демонстративно вогнал нож в ствол поваленного дерева. От ужаса я закрыла глаза, но тут же услышала: «Смотреть!». Он вообще разговаривал со мной односложными командами, как с собакой.

Покуривая и оценивающе разглядывая меня, он как будто продумывал какой-то план. Я пыталась предугадать, что же сейчас со мной будет.

Изнасилование, о котором я кое-что слышала, казалось мне сейчас легким выходом. Мужчина действовал настолько быстро, решительно и страшно, что полностью подавлял волю и, казалось, он не остановится ни перед чем.

Покурив, мужчина нагнулся и вытащил из сумки баночку с каким-то кремом.

Набрав крем на палец, он стал аккуратными движениями втирать его в мою раскрытую промежность. Как я ни была испугана, но вскоре почувствовала, как от крема все там наполнилось теплом, а чувства чрезвычайно обострились (много позже я прочитала, что есть такие специальные возбуждающие кремы). А мужчина продолжал настойчиво и умело массировать, не пропуская ни складочки, ни бугорка.

Против своей воли, только за счет его умелых действий, я ощутила сильнейший прилив сексуального возбуждения — чувства, которое я знала и раньше. Это казалось абсолютно диким в такой ситуации, но я ничего не могла с собой поделать.

Внутренне я пыталась подавить это чувство, сопротивляться, даже слезы потекли по лицу от обиды, но против моей воли тело само начинало елозить и дергаться при каждом его прикосновении к клитору, а он все нагнетал возбуждение, усиливая темп.

В какой-то момент я даже не смогла сдержаться, закрыла глаза, дернулась и охнула, когда его палец особенно нежно скользнул по клитору, — и вдруг меня обожгла сильнейшая боль. Я мгновенно открыла глаза и увидела: в только что ласкавшей меня руке был хлыст (который отныне не забуду до конца своих дней). Тонкий упругий хлыст заканчивался плоским куском жесткой резины (шириной сантиметра в два и длиной сантиметров 10).