Валентина Сергеечева - Словесное каратэ. Стратегия и тактика общения

Вот как оценил дебют писателя в качестве лектора Ленинградской филармонии великий музыкальный критик И.И. Соллертинский: «Прекрасно! — воскликнул он. — Высокохудожественно! Но, к сожалению, никуда не годится».

Порой замечание сделано так, что не придерешься к нему ни по форме, ни по содержанию. Но это вовсе не означает, что пропадает желание его нейтрализовать. Чтобы доставить себе такое удовольствие, используйте одобрение «в первых строках», сменяющееся последующим уничтожением или дискредитацией.

Русский дореволюционный журналист Влас Дорошевич имел зуб на одного скрипача. Он умудрялся ругать его в рецензиях, даже не бывая на концертах. Ключевой фразой была такая: «По обыкновению плохо играл Н. Н.»

Скрипачу удалось поймать Дорошевича на недобросовестности. Он прислал в редакцию газеты письмо о том, что в описанном концерте он участия не принимал. Журналист в виде опровержения напечатал в газете следующие строки: «В нашей рецензии ошибочно указано, что плохо играл Н. Н. На сей раз играл не Н. Н., а другая бездарность».

Этот метод немного похож на предыдущий: вначале похвалить, согласиться с собеседником, усыпить бдительность оппонента, притупить его желание возражать, а тем временем подготовиться к контратаке. Когда прозвучит сакраментальное «но», каждый решает сам.

Примадонна капризничает:

— Хочу, чтобы к премьере мне платье шил лучший кутюрье.

— Конечно, мадам, — соглашается режиссер.

— Хочу, чтобы жемчуг, который мне предстоит надеть в первом действии, был настоящим.

— Будет сделано, — смиренно обещает режиссер. — Но, чур, уговор: все будет настоящим — и жемчуг в первом, и яд в последнем действии.

Приветствуя обращение к данному методу, психологи пре достерегают от возможного возникновения двух распростра ненных неувязок:

• во-первых, связанных со слишком частым употреблением союза «но», появление которого невольно включает бдительность оппонента подобно красному сигналу;

• во-вторых, вызывающих неверную оценку собеседником адресованных ему высказываний.

Проявим изобретательность и подтвердим репутацию знатоков русского языка, поищем так и напрашивающимся словам «ерунда», «глупость» и пр. достойную замену: «учли ли вы?..», «не упустили ли мы?..», «вместе с тем…» и т. п. Получается, что возражение в чистом виде как будто отсутствует, у собеседника нет оснований включать защитные механизмы, а обсуждение продолжается в сравнительно спокойном тоне.

Что касается второго предостережения — от неверной интерпретации высказываний, построенных по схеме «да… но…», не застрахован никто.

Известная актриса Эра Зиганшина проходила преддипломную практику на курсе Г.А. Товстоногова. Далее мы приводим ее рассказ:

«И все вроде бы складывалось хорошо. Я даже была убеждена, что он оставит меня в своем театре. И вот наступил день, когда он, подводя итоги учебы, стал выдавать характеристику каждому своему студенту.

Дошлаочередь до меня. Впервой части Георгий Александрович говорил обо мне такие слова, каких, наверное, не слышала о себе сама Элеонора Дузе. Эпитет за эпитетом. Я растаяла. Да рано, как выяснилось. Расписав меня в лучшем виде, Товстоногов вдруг сказал: «Но»… Ипосле этого говорил еще минут десять. Ничего страшнее о себе я никогда не слышала. Оказалось, что я совершенно не понимаю, что такое театр, что я взбалмошный, недисциплинированный человек, что характеру меня ни к черту не годится. А заключил он так: «Я не знаю, какое из этих двух начал победит, но склонен думать, что второе».

Так, уничтоженная словами мэтра, я навсегда распрощалась с мечтой о БДТ. И потом всей своей жизнью, всеми ролями, всей любовью к театру я доказывала ему, что он не прав. И, кажется, я действительно доказала. Но главный сюрприз ждал меня впереди. Много лет спустя, вынужденная покинуть Театр имени Ленинского комсомола, я пришла к Товстоногову, И вдруг услышала от него фразу, которая просто ошеломила меня:

— Но вы же отказались тогда…

Выходит, он решил, что я отвергла его приглашение в БДТ… Меня отпаивали валокордином. Было такое чувство, что одной фразой он просто пустил под откос всю мою судьбу. Но потом я успокоилась и решила — жизнь есть жизнь. И грех мне жаловаться на ее гримасы.

Зиганшина Э. Меня пленил не Моцарт, а Сальери

Вывод напрашивается сам собой: всякое утверждение, построенное по схеме «да… но…» и высказанное без комментариев, развития, прояснения позиции автора, может быть интерпретировано в неожиданном ключе. Адресату информации нужна определенность, особенно если беседа, приводимые доводы важны для него.

Схема приема: учитывая замечание оппонента, повторяют собственный тезис, одновременно смягчая его.

Английский ученый Чарльз Дарвин был приглашен на обед к другу.

Его соседкой по столу оказалась очаровательная молодая леди.

— Мистер Дарвин, — игриво начала она, — ваше учение гласит, что человек произошел от обезьяны. Это утверждение вы относите и ко мне?

— Безусловно, — ответил Дарвин, — но вы происходите не от обыкновенной обезьяны, а от очаровательной.

Прием перефразирования может с успехом и с пользой для присутствующих провести кто-либо из посредников.

Немецкийкомпозитор Р. Вагнер во время репетиций с Лондонским симфоническим оркестром испытывал крайнее раздражение. Осо боенеудовольствие маэстро вызывали трубачи. С трудом сдерживая ярость, он обратился к переводчику:

— Скажите этим ослам, что, если они не будут играть прилично,я выкину их вон.

Переводчик так смягчил тираду дирижера:

— Джентльмены, маэстро вполне отдает себе отчет в тех затруднениях, которые причиняет вам его музыка, просит вас сделать все, что в ваших силах, и ни в коем случае не волноваться.

Перефразирование можно использовать не только в мирных целях. При необходимости с его помощью можно поставить на место излишне зарвавшегося собеседника. Разумеется, в этом случае во второй части фразы производят ужесточение.

Датский писатель-сказочник Ханс Кристиан Андерсен, по свидетельству современников, небрежно относился к собственному внешнему виду и одевался, мягко выражаясь, небогато и немодно.

Его старый поношенный плащ и помятую шляпу знал весь Копенгаген.

Однажды, когда Андерсен гулял по улицам аккуратного и чопорного Копенгагена, какой-то прохожий бесцеремонно спросил его:

— Скажите, этот жалкий предмет на вашей голове вы называете шляпой?

Андерсен стерпел укол, но задал похожий вопрос:

— А этот жалкий предмет под вашей модной шляпой вы называете головой?

Некоторые сравнивают его с уклончивым ответом.