Джозеф Пирс - Биология трансцендентного

Я продолжаю размышлять о тех цивилизациях, чьи руины находятся в Баальбеке, и о той, что создал народ Мачу Пикчу, — у которых в рукаве было припрятано много интересных фокусов, но они просто подняли ставки и ушли, или были уничтожены. Возможно, что при росте своих способностей они быстро переросли игры с каменными блоками, и перешли к чему-то иному — к формальным, а не конкретным действиям, которые мы до сих пор изучили не полностью. Вспомните о том, что формальная стадия действия, согласно Пьяже, происходит в период созревания сознания и может находиться вне процесса и управлять им, изменять саму функцию мозга и сознания. Муктананда пренебрежительно относился к нашим представлениям о прогрессе и превосходстве. Он говорил, что многие цивилизации в течение тысячелетий поднимались и падали, появлялись и исчезали. И Карлос Кастанеда, и антрополог Лесли Уайт говорили о великих цивилизациях, достигших пика развития и погибших в волнах подъема и падения, причем всегда по своей вине. История показывает совершенно ясно, что редкая цивилизация осознает свое падение и наша — не исключение, ибо мы слишком заняты приближением собственной непреднамеренной гибели.

Целью этой книги является не попытка определить или описать трансцендентное состояние, а скорее, представить биологическую природу трансцендентности, которая, как я не устаю утверждать, была главной темой Благой вести Иисуса. Как и все великие личности в истории человечества, Иисус пытался отучить людей от ограничений основанного на страхе мировоззрения. Явления чуда власти сознания над материей были частью его замысла, попыткой пробудить человека ото сна; такую же практику применяют учителя на Востоке. Но власть над нами культуры и жестокость, распространенная в нашем обществе, столь же существенны в наши дни, как и во времена Иисуса, если не больше. Никакая драматическая или театральная философия "идти вперед и выше к звездам" не поможет, если не обуздать убийственное поведение человека, направленное против него самого, его детей и его планеты. Задолго до того, как люди смогут вырастить популяцию некоего сверхсознания "Нового века", они нанесут себе основательный вред.

Первая наша задача состоит в том, чтобы прекратить сочинять романтические мифы и взять на себя ответственность за свою часть работы в созидательной динамике, начав с себя и своих детей. С современными знаниями о взаимодействии сердца и мозга, о зачатии, беременности, деторождении и развитии младенцев можно совершить быструю и впечатляющую революцию в истории человечества. Но перед тем как её совершить, следует избавиться от оборонительной позиции, которая держит нас в услужении у затылочных долей нашего мозга.

Примите во внимание исследования выживаемости клеток. Клетка, взятая от крысы и помещенная в жизнетворную среду, будет делиться и размножаться от 5 до 7 раз, пока не достигнет предела саморазмножения и не погибнет. Крысы живут около 2-3-х лет. Клетки более развитых млекопитающих, таких как шимпанзе, будут размножаться от 15 до 20 раз, а сами эти создания живут порой до 50-ти лет. Клетки человека будут воспроизводиться от 55 до 60-ти раз. Поэтому, исходя из закона геометрической прогрессии, можно подсчитать, что продолжительность жизни человека может составить как минимум 150 лет. Возможно, физическое бессмертие не тот результат, к которому мы должны стремиться. Но продлевая жизнь, мы получим возможность излечивать ранние болезни и серьезное недоразвитие, связанное с укороченным сроком жизни.

Множество научных работ показывает, что искоренение волнений и стрессов и ликвидация сопровождающего их выброса кортизола могут существенно продлевать жизнь и снижать риск заболеваний. Возможно, человек борется не столько со смертью, сколько с тем, что он уходит из жизни, доплыв лишь до середины реки. Я чувствую, что только сейчас начинаю улавливать бессмыслицу, происходящую вокруг меня, только начинаю пробуждаться, а моя клеточная система, прожившая уже 70 лет, начинает распадаться на части. Возможно, мое тело просто следует указаниям древней клеточной памяти, пронесённой сквозь века, как предполагали покойный индийский мудрец Ауробиндо и Мать. Даже если это и так, идея бессмертия клеточного тела не выглядела бы столь привлекательно для нас, если бы у нас было 150 прекрасных, полноценных лет для созревания и подготовки к созданию и исследованию некоего нового мира, возможно, в возрожденном теле.

Помимо всего прочего, напряжение и беспокойство могут быть в большой степени облегчены при осознании истинности Благой вести, принесённой нам Иисусом. Если бы мы могли признать, что являемся детьми доброго и любящего создателя, подобно дочерям и сыновьям, отданным на воспитание своим родителям; что мы те, кем считаем себя в душе и что величайшие дары Духа, явленные Иисусом, доступны нам, то все мы могли бы жить в вере и правде. Мы бы вверили себя своему сердцу и позволили своему интеллекту служить разуму сердца. Если бы мы были тесно связаны со своим сердцем с самого начала, и нам были бы даны примеры для его развития, то, следуя им, мы достигали бы совершенства. Как утверждают Блейк и суфийские мудрецы, единственное, что может стать нам помехой в реализации наших возможностей, это наше воображение.

Наконец, учитывая, какого рода реальность может нам принести состояние трансцендентности, подумайте об идее воскрешения, выдвинутой древними египтянами и бывшей предметом горячих споров во времена Иисуса. Или же просто представьте себе, что смерть тела не обязательно влечет за собой смерть личности, — концепция, сопоставимая с жидкокристаллическим организмом Мэй Ван Хо. Так или иначе, смерть — это конечное ограничение или сдерживание и естественный вариант трансцендентности. Выживание личности за границами смерти тела принимается суфиями как возможность и обсуждается Ибн Араби. Несомненно, кое-что в этом роде сыграло роль в великой игре Иисуса. Указания на то, что он думал, что сможет обыграть время, пройти через смерть целым и невредимым и тем доказать жизненность или длительность духовной жизни человека, весьма весомы. Одно это могло бы вырвать нас из самовоспроизводящейся ловушки культуры и стало бы кульминацией всего его великолепного поступка.

Есть много аспектов концепции воскрешения и множество теорий, выходящих за рамки наших потребностей. Я беру на себя смелость предположить, что представление о существовании бессмертной личности, сознания или души и после смерти могло появиться у первого человека в момент возникновения лобных долей. После тысячелетий, в течение которых наши предки страстно желали бессмертия, мы могли бы включить эту возможность в рамки динамики создателя и созданного. Это похоже на атомистическое предположение, выдвинутое древними греками, которое было воплощено в жизнь современной наукой. Возможность, однажды введенная в динамику создателя и созданного, вполне может превратиться в эффект поля, проекцию, которую творческое сознание человека хранило в товарном вагоне созидания, как это было с Гамильтоном и его кватернионами, потребовавшими длительного периода для вынашивания и развития идеи. Иисус, будучи образцом древнееврейских представлений о Боге и воплощая в себе образ Бога любви, также мог обладать долго формировавшимся представлением о воскрешении, и приблизился к ним довольно близко. До Иисуса у евреев не было четкой идеи о жизни после смерти.