Игорь Корсаков - Наедине с памятью

После судорог порядок в работе мозга ломался. Примерно на час. Лапу кошка отдёргивать переставала. Казалось бы, потеря памяти, пусть и кратковременная. Но нет, оказалось, всё не так просто. Во многих образованиях мозга по-прежнему наблюдались электрические символы памяти. Более того, во многих подкорковых образованиях, особенно связанных с эмоциями, они даже увеличивались. Память сохранялась, но изменялась мозаика её распределения в мозгу, и в результате внешнее, поведенческое проявление памяти исчезало.

Вывод ясен, и теперь к нему приходит всё большее количество исследователей; для полноценного, нормального функционирования памяти необходима сонастроенность образований мозга, нужна гармония в их работе. Для каждого вида информации своя. На важность такой сонастроенности мозговых функций указывали такие крупные советские учёные, как академики П. К. Анохин, Н. П. Бехтерева, М. Н. Ливанов. Между прочим, организация, осмысление материала, а также и мнемотехнические приёмы выполняют функцию такого синхронизатора, гармонизатора функции памяти.

Все эти данные были получены автором главы в исследованиях электрических потенциалов мозга при электросудорожных воздействиях. Но может быть, есть и другие грани функции памяти, непосредственно связанные с амнезией? Может быть, память не связана с электрическими потенциалами мозга так прямо? Учёные пытались вообще погасить ту лампочку на щите, о которой говорилось выше. Способы были различными.

Представьте, что при формировании следа памяти в мозгу формируется какое-то вещество, в устройстве которого и прячется информация. Помешайте образованию этого вещества, и вы погасите лампочку.

Предположим теперь, что в запоминании участвуют так называемые медиаторы — вещества, которые обеспечивают передачу нервных импульсов в нашем организме. Специальными фармакологическими препаратами нарушили работу этих веществ — и что же? Амнезии добиться не удалось, напоминание вполне справлялось с таким серьёзным вмешательством в работу мозга.

Пойдём дальше. Предположим, что при запоминании в мозгу с помощью знаменитой рибонуклеиновой кислоты (РНК) образуются новые белки. В них, может, кодируется информация? Однако применение веществ, угнетающих и синтез белков, и синтез РНК, не дало ответа. Полная, настоящая амнезия достигнута не была.

Но ведь должно же что-то происходить в организме, в мозгу! Не беспредметна же память! Не о душе же, в самом деле, говорить!

Понятно, что среди множества процессов, происходящих в организме при восприятии информации, есть где-то и тот, который связан с запоминанием. Где он? Может, мы бьём мимо цели и выбираем в обмене веществ не те вещества и не те реакции?

Учёные пытались угнетать и общий обмен веществ, применяя различные средства от гипоксии (недостаток кислорода) до воздействия жидким азотом. Но существа, которые можно заморозить и разморозить, так сказать, без ущерба для их здоровья, память сохраняли и после таких воздействий.

Одна оговорка. Во всех такого рода экспериментах учёные работают с так называемым односеансовым обучением. Этот термин нам представляется более удачным, чем распространённый термин «одноразовое обучение». При односеансовом обучении процедура предъявления животному раздражителей (стимулов) кратковременна.

Пример. Крыса помещается в камеру, в которой есть отверстие в другую, меньшую камеру. Крыса, естественно, обследует эту норку и при этом получает удар электрическим током. При правильно подобранной силе удара больше в эту норку крыса не пойдёт. Научилась. Запомнила, что это неприятно, что это опасно.

Далее учёные пытаются сразу же после обучения эту память стереть, получить амнезию. Сразу же, но не в то же самое время!

Между тем специальными исследованиями, проведёнными автором этой главы в совместной работе с профессором А. М. Иваницким, было показано, что для зрительной системы, например, время восприятия составляет всего 175–225 мс [1] мс — миллисекунда (0,001 секунды). . Очень короткий интервал времени! Можно, конечно, вмешаться в процесс восприятия и позднее. И даже добиться того, что, восприняв что-то одно, человек будет считать, что увидел нечто другое. Можно, но и здесь максимальный отрезок времени весьма невелик. Он составляет 275–300 мс после предъявления информации.

Очевидно, что при любых, даже доведённых до совершенства экспериментах какой-то временной интервал между обучением и амнезирующим воздействием, как бы мал он ни был, всё-таки остаётся. И теперь мы знаем: для того чтобы восприятие информации успело произойти, нужно совсем немного времени. Его-то, видимо, и достаточно, чтобы след памяти зафиксировался. Такое положение справедливо приводит к предположению, что на первой стадии (стадии регистрации) происходит непосредственная регистрация информации в памяти. Просто в памяти, без деления её на кратковременную и долговременную. Тот этап, когда мы осознаём информацию, связываемый обычно с кратковременной памятью, возможно, представляет собою следовое воспроизведение материала, уже зафиксированного в памяти. Мы словно бы проверяем, что мы запомнили, понадобится ли нам это и в какой степени. При этом мы запоминаем и эти оценочные признаки, и отметку времени, и эмоциональные характеристики информации. Так создаётся программа воспроизведения — ключ к последующему припоминанию материала. Возможно, именно формирование программы воспроизведения и принимается нередко за консолидацию.

Напомним, однако, что эксперименты с односеансовым обучением проводятся обычно на животных и воспроизведение следа памяти, которое потом удаётся, получить, происходит всё-таки в искусственных условиях. Животному помогают вспомнить. Эта помощь состоит в так называемой процедуре напоминания. Проводя процедуру напоминания, экспериментатор моделирует или условия эксперимента, или часть информации, полученной животным, или эмоциональный фон, на котором проводилось обучение.

Пусть обучение не проводится повторно. Но экспериментатор-то знает, в чём оно состояло, и поэтому в процедуре запоминания так или иначе содержится конкретная подсказка. Важность, смысл и механизм действия этой подсказки состоит в том, что благодаря ей мы усиливаем работу программы воспроизведения.

Таким образом, мы знаем, что благодаря процедуре напоминания можно вытаскивать информацию из забвения, и если бы экспериментаторы не выработали весьма хитроумных методов напоминания, мы, возможно, И по сей день считали бы, что после многих воздействий на нервную систему вырабатывается амнезия. Мы считали бы, что забывание — это дефект хранения информации, а не её воспроизведения. Мы не знали бы, что забыть — это, как правило, забыть, как вспомнить.