Сергей Юрченко - Я. Философия и психология свободы

Так пещерный человек обнаруживал в себе нечто не контролируемое им и выходящее за пределы того, что он называл своим «я». Даже природа этого нечто была ему непонятна. Оно властвовало над снами человека и вынуждало его каждую ночь отдавать себя в распоряжение этой силы. Иногда человек засыпал на недели и месяцы, впадая в атоническую кому и становясь неподвижным, бесчувственным и холодным, будто труп. А затем он просыпался и даже что-то вспоминал об этом периоде, в котором мир живых и мир мертвых слились для него воедино. В современной медицине такие состояния связывают с сильнейшим угнетением центральной нервной системы, т.е. мозга, и характеризуют как «отсутствие сознания». Но что же тогда остается в мозге? Какая именно сущность отличает кому от смерти? Правильнее сказать, что в коме отсутствует самосознание, останавливается или крайне затормаживается его непрерывный поток. Но Сознание, на котором зиждется этот поток, не покидает человека, и только поэтому он остается все время жив, застыв в своем психологическом времени. Потеря Сознания – это всегда смерть самосознания по определению.

Возможно, именно поэтому пещерный человек хранил трупы соплеменников в местах своего обитания, допуская, что любой из них может проснуться. Но гораздо чаще они начинали разлагаться и приносить болезни, словно неся месть мира мертвых миру живых. Так должен был родиться культ почитания мертвецов, ставший в Древнем Египте основой социальной, философской и художественной культуры. Сон и смерть были тайной, запертой в душе человека, и у него не было ключа к этой тайне. Тайна жила в нем, но оказывалась совершенно недоступной. Поэтому сны в древнем мире считались посланиями богов. Библейский Иосиф достиг высочайшего положения в Египте только за то, что умел разгадывать сны.

Пещерный человек проводил свой день в поисках пищи и размышлениях о себе самом. А затем наступал вечер, и он покорно ложился на свое ложе, жертвенно отходя в какое-то ритуальное посвящение, где его опять поведут по царству мертвых. По утрам он слушал щебет птиц, хором возносящих хвалу той силе, которая поднимает солнце над землею. И как собственное тело было любимой игрушкой человека, с которой не хочется расставаться, так сам он был игрушкой этой силы. Разве этого было недостаточно, чтобы испытывать трепет перед такой силой?

Часто историческое возникновение религии объясняют страхом человека перед природной стихией. Фрейд следует этой традиции, говоря: « Бог есть возвысившийся отец, тоска по отцу, корень религиозной потребности... Беспомощность ребенка имеет продолжение в беспомощности взрослого... Когда взрослеющий человек замечает, что ему суждено навсегда остаться ребенком, что он никогда не перестанет нуждаться в защите от мощных чуждых сил, он наделяет эти последние чертами отцовского образа, создает себе богов, которых боится, которых пытается склонить на свою сторону и которым, тем не менее, вручает себя как защитникам... Способ, каким ребенок преодолевал свою детскую беспомощность, наделяет характерными чертами реакцию взрослого на свою, поневоле признаваемую им, беспомощность, а такой реакцией и является формирование религии ».

Но ведь этот страх знают и животные, в панике бегущие от огня. Природа может научить живое существо лишь разумности, ловкости и жестокости, но она не ведет его к Тайне. Понятие « нуминозность » (лат. numen – божество) в научный оборот было введено немецким теологом и историком религии Р. Отто, который воспользовался латинским словом «нумен», чтобы не вызывать привычных языковых ассоциаций с ортодоксальным догматом веры. Так древние римляне называли божественную силу, властно распоряжавшуюся человеком. По определению Отто, «Нумен» предстает перед самосознанием в образе «совершенно Иного» по отношению ко всем представлениям внешнего опыта. Восприятие «совершенно Иного» придает содержанию религиозного опыта ощущение тайны, устрашающей (лат. mysterium tremendum ) и одновременно очаровывающей (лат. mysterium fascinans ). Поэтому нуминозным откликом на встречу со Священным оказывается не только «страх и трепет», но и «восхищение с восторгом».

Юнг, введя нуминозность в свои архетипы, так писал об этом: « Динамическое существование или воздействие, не связанное с произвольным актом. И даже наоборот, такое воздействие захватывает, овладевает человеческим субъектом, который скорее всего является жертвой нуминозности, чем её создателем. Numinosum, чем бы ни была её причина, является условием существования субъекта, независимым от его воли. Numinosum является или качеством какого-либо видимого объекта или воздействием невидимой силы, вызывающей особые изменения сознания (т.е. самосознания)». И далее, говоря о своих архетипах, Юнг добавляет: « Наша психическая структура повторяет структуру Вселенной и все, что происходит в космосе, повторяет себя в бесконечно малом и единственном пространстве человеческой души. Потому Богообраз - всегда некая проекция внутреннего ощущения какого-то великого противостояния. Этот опыт затем наглядно явлен в предметах, порождающих подобную ассоциацию. И эти предметы с тех пор сохраняют свое нуминозное значение или, скажем так, характерны большой долей нуминозности. В этом случае воображение совершенно свободно от всего конкретного и пытается уловить образ невидимого, чего-то, что стоит по ту сторону вещей ».

А теперь вернемся к истории с потерянной и вновь найденной вещью, которую человек хранит на полке или использует безобразно, поскольку забыл, в чем ее предназначение. И вот, наконец, однажды древний человек нашел в своем доме ключ к истинному Сознанию(нуминозному Я), но забыл его имя. Точнее, это имя он уже присвоил самосознанию, своему «я». А вместе с именем забыл и его сущность. Он стал называть эту радостную находку Богом. По недоразумению человек назвал Сознание Богом. Тем не менее, это нуминозное Я можно еще отыскать в индуистских текстах, например, в «Тантре Царя Всетворящего»: « Я – «сердцевина», потому что я содержу в себе все явления. Я – «семя», потому что я порождаю всё. Я – «причина», потому что всё происходит из меня. Я – «ствол», потому что ответвление любого события произрастает из меня. Я – «основа», потому что всё пребывает во мне. Я зовусь «корень», потому что я есть всё ».

И с тех пор человек, этот носитель нуминозного Я, стал искать его в интуитивных символах Аписа, в ритуалах и мистериях призывал он снисхождение на себя этого Пана, во снах и галлюциногенах пытался постичь эту запредельную Изиду, сжигал своих сыновей во имя этого Баала, поклонялся на высотах этому всемогущему Яхве, языковыми заклинаниями пытался воздействовать на эту всетворящую Иштар, на заре восхвалял этого Митру и в самонадругательствах оказывал почтение этой Кибеле. Он создал религию, мистику, эзотерику, шаманизм, мифологию, магию, некромантию, спиритуализм и толкование сновидений. Настал рассвет богов. Из недр своего самосознания, из сновидений человек извлекал все более причудливых и ужасных монстров. И приносил им жертвы как свидетелям своего благочестия.