Лев Ительсон - Лекции по общей психологии

Обратите внимание — организация восприятий идет здесь прежде всего через искаженные значения. Случайные события и признаки истолковываются как несущие важную информацию. Шумы беспрепятственно проникают и начинают господствовать. К этой роли значений в организации восприятия мы еще вернемся.

Следующий фактор, который определяет отбор информации и характер восприятия — это задача, которая стоит перед человеком в данный момент. Так, например, шофер, ведущий машину, отчетливо воспринимает огни светофоров, движения милиционеров-регулировщиков, положение движущихся рядом машин. Тот же шофер, едущий в качестве пассажира-туриста в новом для него городе, может не замечать всего этого, а видит, главным образом, здания, архитектурные особенности и т.д. Если в тахистоскопическом опыте поставить перед испытуемыми определенную задачу, например, определить количество объектов, то восприятие выделит именно этот признак. А размеры, например, человек может уже не заметить, хотя в «свободном варианте», возможно, выделял именно их. В том же самом лесу беззаботный турист увидит одно, грибник — другое, охотник — третье, лесник — четвертое, а разведчик-военный совсем уже другое.

Короче, восприятие призвано регулировать наше поведение и деятельность. Поэтому его содержание всегда определяется задачами, целями и характером нашего поведения и деятельности. И это — третий вывод: механизм перцептивной фильтрации отбирает сигналы, которые несут информацию, нужную для регулировки осуществляемых действий, поведения, деятельности в соответствии с их задачами.

Следующий, четвертый фактор — опыт и знания человека. Так, например, где обычный горожанин видит просто траву, червяков, мух, там ботаник видит множество разных видов растений, энтомолог — определенные виды насекомых, членистоногих и т.д. В одном эксперименте (Бэгби) испытуемым давали десять пар диапозитивов для просмотра через стереоскоп. С одной стороны диапозитива помещали изображения объекта, хорошо знакомого мексиканцам (бой быков, черноволосая девушка, пеон). С другой стороны — изображения объекта, хорошо знакомого американцам (игра в бейсбол, девушка-блондинка, фермер). Эти пары фотографий имели сходство по конфигурации, структуре, распределению светотени. В подавляющем большинстве случаев американцы видели только то, что было им хорошо знакомо, а мексиканцы — только сцены, близкие их опыту. (Например, в стереопаре: «игра в бейсбол — бой быков» американцы видели только первое, а мексиканцы — только второе.)

Такое связывание признаков объектов со своим опытом и знаниями и придает смысл всему, с чем человек сталкивается. Этот процесс выражается в осмысленности восприятия. Мы видим столы, стулья, людей, разъяренную собаку, слышим тревожный гудок или радостное восклицание, а не просто фигуры и звуки. Такое отнесение действующих на нас стимулов к определенным категориям наших знаний и опыта и есть их осмысление. Оно-то и определяет, какие признаки выделяются как существенные.

Так, ребенок, увидевший похороны, воскликнул: «Мама, смотри, несут покойника, а за ним какая большая очередь!». Для него существенным признаком оказалась процессия, а не сам покойник.

Итак, четвертый вывод: механизм перцептивной фильтрации отбирает сигналы, несущие информацию о встрече с определенными объектами, которые уже знакомы человеку по его прошлому опыту.

Но опыт у каждого человека своеобразен, он определяется его личной историей. Поэтому, глядя на тот же объект, каждый видит в нем свое. Так в той же самой Ольге Лариной один человек — Ленский видит «деву красоты», а другой — Онегин — воспринимает ее совсем иначе: «Кругла, красна лицом она, как эта глупая луна на этом глупом небосклоне». (Кстати, Онегин прямо ссылается на прошлый опыт, с которым сопоставляет черты Ольги: «В чертах у Ольги жизни нет. Точь точь в Вандиковой мадонне».)

Поэтому ту же ситуацию каждый ее участник воспринимает немного по-другому, в зависимости от смыслов, которые ей придает. Говорят, «сколько людей, столько мнений». Не менее справедливым будет утверждать, что «сколько людей, столько и картин мира».

Это хорошо знают следователи, судьи, вообще люди, которым по роду деятельности приходится опираться на отчеты людей о том, что они видели или слышали. (Отсюда и поговорка «Врет, как очевидец». В ней только несправедлива квалификация «врет».) Это же наглядно видно при сопоставлении аналогичных картин у разных художников. Например, как непохожи изображения того же среднерусского поля у Левитана, Шишкина и Саврасова. И дело здесь не только в разной живописной технике. Дело в том, что они по-разному видели это поле. А разная техника и манера письма рождалась как способ передать это разное видение.

Однако, при всей разнице личного опыта и установок, у людей, живущих в ту же эпоху и в рамках той же культуры, опыт и знания, установки и отношения к миру имеют также очень много общего. Они сталкиваются (шире или уже) в общем с тем же кругом вещей, явлений, видов деятельности, человеческих отношений, понятий и ценностей. Через научение и обучение, через язык и искусство, через книги и коммуникацию, через организацию человеческих отношений, труда, отдыха и быта, через цивилизацию и культуру, через вещи и учреждения, через идеологию и культуру общество внедряет в человека свою картину мира, свою классификацию, свою систематизацию, свою оценку вещей и явлений, действий и ситуаций, поступков и поведения, отношений и видов деятельности.

Эта общественно-историческая классификация, систематизация и оценка объектов и свойств окружающего мира, человеческих действий и отношений именуется, как мы видели ранее, значениями. Факты, накопленные психологией, неопровержимо свидетельствуют, что то как человек воспринимает окружающий мир, существенно зависит от значений, которые имеют для человека различные объекты.

Стулья, столы, автомобили, телевизоры — все это продукты и элементы общественной практики. Не наш личный опыт, а практика общества расклассифицировала мир на категории объектов, которые мы воспринимаем. Например, такса и немецкая овчарка куда меньше похожи друг на друга, чем немецкая овчарка и волк. Тем не менее овчарку мы воспринимаем как собаку, а не как дикого зверя. Восприятие управляется здесь не столько внешним видом, сколько функциями объекта в человеческой практике. (Даже восприятия шизофреников при чудовищных искажениях личного смысла остаются в рамках общественного опыта своей эпохи. В средние века они видели дьявола, ведьм, чертей. А сегодня на них, оказывается, действуют электричеством, рентгеновскими лучами, мечеными атомами и т.п.)