Вильгельм Райх - Анализ личности

Что такое латентное сопротивление? Это позиции пациента, выражаемые в аналитической работе не прямо и непосредственно, т. е. в форме сомнения, недоверия, медлительности, молчания, упрямства, апатии и т.д., а косвенно. Крайняя послушность или полное отсутствие выраженных сопротивлений говорит о наличии скрытого (и поэтому гораздо более опасного) пассивного сопротивления. Я обычно берусь за скрытое сопротивление, как только ощущаю его наличие; и я не колеблясь прерываю поток коммуникаций, когда узнаю все, что необходимо для того, чтобы понять его. Ведь из опыта я знаю, что аналитические коммуникации не дают терапевтического эффекта до тех пор, пока существуют неразрешенные сопротивления.

Односторонняя и поэтому неверная оценка аналитического материала часто приводит к катастрофическому непониманию и техническим трудностям. Начнем с того, что такое <���аналитический материал>. Обычно под этим понимают коммуникации, сновидения, ассоциации, оговорки пациента. Теоретически, конечно, известно, что поведение пациента имеет аналитическое значение; однако определенный опыт показывает, что поведение пациента (манеры, внешность, язык, выражение лица, движения рук и т. д.) не только сильно недооценивается с точки зрения их аналитического значения, но обычно полностью упускается. На Инсбрукском конгрессе Ференци и я, независимо друг от друга, подчеркнули терапевтическую важность этих формальных элементов. По прошествии времени они стали для меня самой важной точкой опоры и отправным пунктом для анализа характера. Переоценка содержания материала зачастую идет бок о бок с недооценкой, если не с полным пренебрежением к поведению пациента, к тому, как он общается, рассказывает сновидения и т. д. Когда на поведение пациента не обращают внимания или не придают значения, равного его содержанию, неумышленно проявляется терапевтически катастрофическое понимание <���психической поверхности>. Когда пациент очень вежлив, выдает большое количество материала, например, о своих отношениях с сестрой, мы имеем два пласта содержания: его любовь к сестре и его вежливое поведение. Оба они основаны на бессознательном. В свете этого мы не можем просто заявлять, что аналитик должен идти от поверхности. Мы знаем из аналитического опыта, что под этой вежливостью, более или менее бессознательно, всегда скрывается чуть ли не открыто недоверчивое или пренебрежительное отношение. Говоря более точно, стереотипная вежливость пациента сама по себе указывает на негативную критичность, недоверие или пренебрежение. А может ли инцестуальная любовь к сестре интерпретироваться без всякого дальнейшего рассмотрения, если появился относящийся к этому сон или ассоциация? Есть особые причины, почему в начале анализа следует заниматься той, а не другой частью психической поверхности. Было бы ошибкой дожидаться, пока сам пациент заговорит о своей вежливости и ее причинах. Поскольку в анализе эта черта характера немедленно превращается в сопротивление, то же верно для любого другого сопротивления: пациент никогда не откроется по собственному желанию. Аналитик должен сам выявить сопротивление под тем, под чем оно кроется.

Здесь нам могут возразить, что мое предположение, т. е. что вежливость немедленно становится сопротивлением, не соответствует данной ситуации, иначе пациент не предоставил бы материал. Но именно об этом и речь: это не тот материал, который нам важен; в начале анализа формальный аспект материала также имеет особое значение. Вернемся к нашему примеру с вежливостью: в соответствии со своими вытеснениями, невротик имеет все причины выйти на высокий уровень вежливости и социальных условностей и использовать это как средство защиты. Работать с вежливым человеком, безусловно, гораздо приятнее, чем с невежливым, весьма откровенным пациентом, который может, например, впрямую заявить аналитику, что тот слишком стар или слишком молод, что его кабинет плохо обставлен или что у него некрасивая жена, что он не очень умный или похож на еврея, ведет себя, как невротик, должен сам пойти к аналитику; и тому подобные <���приятные> слова. Это не обязательно может быть феноменом переноса: аналитик как <���чистый лист бумаги> - это лишь идеал, полностью никогда не достижимый. Истинная природа аналитика - факт, лишь на первый взгляд не имеющий никакого отношения к переносу. Пациенты особенно чувствительны к нашим слабостям; выискивая эти слабости, некоторые пациенты берут реванш за те стрессы, которые они переносят в процессе анализа. Только некоторые пациенты (в основном с садистскими характерами) получают удовольствие от требуемой от них искренности. Говоря терапевтическим языком, их поведение имеет ценность даже при сопротивлении. Но большинство пациентов слишком скованны и тревожны, слишком подавлены чувством вины, чтобы спонтанно обратить эту искренность в игру. В отличие от многих моих коллег, я придерживаюсь той точки зрения, что каждый без исключения случай начинается с более или менее выраженного отношения недоверия или скепсиса со стороны пациента, и обычно это отношение остается скрытым. Убедившись в этом, аналитик не должен, конечно, полагаться на потребность пациента излить душу или потребность в наказании; напротив, он должен приложить все свое умение, чтобы извлечь из пациента ясные причины недоверия и скепсиса (новизна ситуации, незнакомый аналитик, общественное предубеждение против психоанализа и т. д.), присущие аналитической ситуации. Только через его собственную искренность аналитик дает пациенту уверенность. Важно избегать более глубокого проникновения в бессознательное, пока между пациентом и аналитиком стоит стена традиционной вежливости.

Мы не можем продолжать обсуждение техники интерпретации, не обратившись к развитию и лечению неврозов переноса.

В корректно проведенном анализе очень скоро проявляются первые существенные сопротивления переносу. Прежде всего, мы должны понять, почему первое значимое сопротивление против продолжения анализа обычно связано с отношением к аналитику. В поисках ответа на этот вопрос мы наткнулись на табу, столь неприятное для эго. Рано или поздно, защита пациента от его вытесненного материала становится сильней. Вначале сопротивление направлено только на вытесненное, но пациент ничего не знает о нем, не страдает от него и не скрывает его. Как показал Фрейд, сами сопротивления являются бессознательными. Но в тоже время сопротивление является эмоциональным актом, требующим все возрастающего расхода энергии, и по этой причине не может оставаться скрытым. Как и все, что иррационально мотивировано, это эмоциональное усилие стремится найти рациональное обоснование, т. е. зацепиться за реальные отношения. Что может быть проще, чем перенос на человека, который вызвал весь конфликт, настаивая на неприятном основном правиле? Как результат смещения защиты (с бессознательного на аналитика) сопротивление охватывает также и содержание бессознательного; а в это содержание включается и аналитик. Он становится презренным существом, как отец, или любимым, как мать. Понятно, что такая защита вначале ведет лишь к негативному отношению. Как нарушитель невротического баланса, аналитик обязательно становится врагом, вне зависимости от проецируемой любви или ненависти, поскольку в обоих случаях всегда присутствуют также защита и отторжение.