Ури Бронфенбреннер - Два мира детства: дети в США и СССР

Каким же образом у испытуемых вырабатывали групповое сознание? Им сказали следующее:

— Ваша группа участвует в эксперименте наряду с другими девятнадцатью. Мы намереваемся наградить пять лучших групп, те, которые в выданных им вариантах ответов допустят наименьшее число ошибок. Каждый член победившей группы получит два билета в любой театр на Бродвее. За неправильный ответ будет сниматься балл… Пять групп, набравших наибольшее количество баллов, будут вознаграждены.

Иными словами, для усиления результативности эксперимента Герард и Дойч ввели соревнование.

Основываясь на западных исследованиях, мы были вправе предположить, что советские методы воспитания в семье и в детском коллективе взаимоподкрепляются и формируют ребенка, способного перенять стандарты «хорошего поведения», принятые у взрослых.

В какой мере наши предположения оправдались? Мы имеем два источника: I) разрозненные наблюдения и впечатления, записанные нами в СССР; 2) систематические сравнительные исследования, проведенные в Советском Союзе, Соединенных Штатах и в других странах.

В качестве обобщения разрозненных наблюдений приведем отрывок из отчета о предварительных обследованиях, представленного на Международном психологическом конгрессе 1963 г. Последующие посещения воспитательных учреждений лишь подтвердили правильность наших выводов на подготовительном этапе.

«Более всего автора данного отчета поразило «примерное поведение» советских детей. У них хорошие манеры, они внимательны и прилежны. В беседах с нами все выражали сильное желание учиться, готовность служить народу и т. п. В соответствии с такой общей ориентацией их отношения с родителями, учителями и воспитателями носят характер почтительной и нежной дружбы. Дисциплина в коллективе воспринимается безоговорочно, какой бы суровой с точки зрения западных стандартов она ни выглядела. Наблюдения и отчеты советских педагогов, а также мои посещения пионерских и комсомольских собраний позволяют сделать вывод, что случаи агрессивности, нарушения правил и антиобщественного поведения — явление крайне редкое» [10].

То же подтверждают результаты проведенных нами систематических исследований. Наиболее наглядные данные получены в сериях экспериментов с группами детей разных стран, включая СССР. Некоторые из этих экспериментов продолжаются и в настоящее время. Мы предложили 150 детям двенадцати лет (по шесть классов из трех разных школ в каждой стране) ситуации, в которых должны были проявиться их склонности к аморальному поведению, например отрицание вины при порче имущества, обман учителей при выполнении контрольной работы и т. д. Эксперименты проводились в различных условиях. В каждой ситуации было по десять «дилемм». В первом случае детям сообщили следующее: исследование проводится с разрешения и с помощью национальных организаций по науке (Академия педагогических наук в СССР, Национальная организация по наукам в США и т. п). Ваши ответы разглашаться не будут. Даже ученые не узнают, кому из вас конкретно принадлежит тот или иной ответ, так как все данные фиксируются на карточках, вводятся в ЭВМ и она выдает среднюю величину. Во втором случае детей предупредили, что результаты эксперимента будут занесены в таблицу и продемонстрированы на специальном собрании родителей и учителей. И наконец, в третьем случае, во многом схожем с предыдущим, школьников спросили, интересно ли им знать, как бы повели себя в данной ситуации их сверстники. Услышав дружное «да», мы предложили задачи и объявили, что ответы будут показаны только тем из них, кто принимал участие в этой работе.

Результаты экспериментов таковы: при всех условиях советские дети по сравнению со своими сверстниками из трех западных стран (США, Англии и ФРГ) менее всего склонны к совершению антиобщественных поступков. Более того, когда американские дети узнали, что их ответы будут показаны товарищам, они принялись выбирать из предложенных им вариантов поведения наихудшие. Реакция советских детей была прямо противоположной. Абсолютное большинство остановилось на вариантах хорошего поведения: они беспокоились, как на их ответы отреагируют товарищи, учителя, родители.

В другой серии экспериментов мы сравнивали мнения русских учеников дневных школ (по два пятых класса из каждой) и школ-интернатов (тоже по два класса из каждого). Выяснилось, что ученики интернатов еще реже совершают антиобщественные поступки и в равной степени считаются как с мнением взрослых, так и с мнением детского коллектива.

Третья серия экспериментов стремилась выявить меру влияния коллектива на поведение детей только из интернатов, то есть тех, которые не живут дома. Ответы учеников (опять же двенадцатилетних) сравнивались с ответами нескольких сотен их сверстников из детских домов Швейцарии, страны, где еще со времен Иоганна Песталоцци была разработана теория и практика группового воспитания, но отсутствовал и даже отрицался коллективный метод.

Эксперимент требовал следующего: каждый ученик должен ответить, как бы он поступил, узнав, что его одноклассник или друг совершил недостойный поступок. Была предложена 21 ситуация с разнообразными видами плохого поведения, начиная с дурных привычек (например, неряшливо есть, повсюду разбрасывать свои вещи) и кончая серьезными нарушениями (бить слабых, оскорблять учителей, портить общественное имущество, мошенничать на экзаменах, брать без спросу чужие вещи). В каждой ситуации ребенку разрешали выбрать один вариант из предложенных ему действий: 1) пожаловаться взрослым; 2) рассказать об этом другим детям, чтобы они помогли ему воздействовать на товарища; 3) самому поговорить с другом и объяснить ему недо-стойность поведения; 4) ничего не предпринимать, считая, что это его не касается.

После проведения эксперимента, но до анализа результатов, мы опросили воспитателей и педагогов каждой страны, какие ответы они надеются получить. (Воспитатели не участвовали в подготовке и проведении эксперимента и до подведения итогов не знали, какой опыт мы ставим.) Советские педагоги высказали единодушное мнение, что ребенок 11–13 лет прежде всего постарается сам урезонить своего друга. Если же его попытки не увенчаются успехом, призовет на помощь коллектив. У швейцарских педагогов единой точки зрения на этот вопрос не оказалось.

Результаты исследований показали следующее: в большинстве своем (75 %) советские дети ответили, что сами бы поговорили с нарушителем дисциплины. Только третья часть швейцарских детей выбрала этот вариант, 39 % предпочли пожаловаться взрослым, к ним присоединились 11 % русских учеников. 12 % русских и 6 % швейцарских детей решили, что надо обратиться за помощью к сверстникам. Последний вариант: «ничего не предпринимать, так как это меня не касается» — предложили 20 % швейцарских и всего 1 % советских детей.