Карл Юнг - Душа и миф. Шесть архетипов

В мистерии Элевсина мог быть посвящен любой, кто говорил по-гречески и никогда не участвовал в кровопролитии, будь то мужчина или женщина. Мужчины тоже могли принять облик Деметры и сливаться с богиней в одно целое. Осознание этого является первым шагом к пониманию того, что происходило в Элевсине. Существует историческое свидетельство того, что посвящаемый рассматривал себя как богиню, а не как бога,- это монеты императора Галлиена, на которых он именовался Галлиеной Августой ( Galliena Augusta ). Объяснение этого официального титула можно найти в том, что Галлиен приписывал особое значение своему посвящению в Элевсинские таинства 123. Существуют и другие доказательства тому, что в религии Деметры мужчины отождествляли себя с богиней. В Сиракузах, в гробнице Персефоны и Деметры, мужчины, облаченные в пурпурные (фиолетовые) одежды богини и держащие в руках ее горящие факелы, давали «великую клятву». Из «Диона» Плутарха 124ясно, что это было одеяние мистагога - жреца таинства посвящения. Подобные мистерии существовали и в Аркадии, где священнослужитель во время обряда надевал маску Деметры Кидарийской 125. Выражение лица маски было далеко не самое дружелюбное, оно напоминало, скорее, одно из самых ужасных видений, какое можно было сравнить только с Горгоной.

В одну из ночей осеннего месяца Бодромиона по направлению к Элевсину выходила освещенная горящими факелами процессия, состоявшая из мужчин и женщин, следовавших путем Деметры для того, чтобы принять участие в праздновании «величайших мистерий». Само празднество начиналось и 16-го дня осеннего месяца Бодромиона. Туда созывались все посвященные, и присутствие посторонних было исключено. 17-го числа все празднующие собирались у моря, которое рассматривалось как очищающая стихия. Процессия выходила 19-го для того, чтобы к ночи дойти до Элевсина. Классические оригинальные тексты дают возможность понять, что составляющие процессию люди были уже посвящены в «малые мистерии» Аграи (Agrai) 126.

Посвященным μύστης считался человек, прошедший обряд инициации μύησις. Главную роль здесь играли вода и темнота. В пригороде Афин, Аграи (Agrai), вода считалась исходящей из Илиссо, а инициация проводилась в честь Персефоны, хотя в то же время малые мистерии были посвящены Деметре 127, и, кроме того, в Аграи ощущается сильное влияние Гекаты 128. Эта инициация вела прежде всего к «подземной Персефоне», Повелительнице Мертвых 129. Голова инициируемого была окутана тьмой так же, как в античности были скрыты покровом невесты и все, уходящие в царство мертвых 130. Слово «инициировать» (μυείν) означает «закрывать» и используется, когда речь идет о рте и глазах. Инициируемый, μυούμενος, оставаясь пассивным, закрывал глаза и входил во мрак, т.е. совершал нечто активное. Слово μύστης является nomen agentis. Пассивность Персефоны - невесты, девы, обреченной на смерть,- переживается повторно посредством внутреннего акта. Наши источники говорят об имитации обрядов, посвященных Дионису 131. Как священная жертва, Дионис является мужским соответствием Персефоне.

Этим ограничивается наша информация относительно начала тех событий, продолжение которых следовало в Элевсине, процесса, достигающего своей кульминации в «великих мистериях». Важно отметить, что μύησις соответствует латинскому слову initìa, что значит «начало», а точнее - «вступление». Возможно, что обряд в Аграи связан с тем фактом, что участники празднеств шли к Элевсину, украшенные миртом и несли миртовые факелы 132. Известно, что это растение мифологически - связано и с Афродитой, и с царством мертвых 133. Мы, однако, не будем уделять слишком много внимания деталям, хотя и не существует деталей лишенных значения, будь то кувшин в руках мужчины или сосуд для огня или зерна на голове женщины, или посох и сума пилигрима 134. Мы намерены придерживаться только τέλος, завершения, и τελετή, или праздничных торжеств в Элевсине. Действия в этих торжествах должны были переживаться столь же пассивно, как и μνεΐν. Они именовались τελείν, т.е. «ведущий к τέλος, к цели», и проводились чаще всего в величественном святилище Телестериона. Достичь τέλος можно было лишь посредством epopteia, высшего зрения, но никак не во время первого путешествия в Элевсин. Для этого требовалось участвовать в мистериях хотя бы дважды 135.

Можем ли мы вообще утверждать что-либо об этой цели (telos), об этом высшем видении? «Все зависело от того, что epoptes было позволено видеть»,- этими словами Виламовиц суммирует наше и позитивное, и негативное знание 136. «Вся процедура являлась δρησμοσύνη (службой), возложенной на иерофанта, и прежде всего имело значение то, что открывалось ему». (Название «иерофант» значит «жреческий демонстратор» священных мистерий.) Виламовиц придает также большое значение роли, играемой священными факелоносцами (dadouchos), и участию света во всех таинственных событиях, происходивших в Телестерионе. Он продолжает: «Серьезного музыкального сопровождения скорее всего не было. Только во время молитвенного обращения к Коре иерофант ударял в кимвалы. Бесполезно пытаться представить себе, что эта мистерия скрывает. Попытка представить обряд δρησμοσύνη как представление похищения Коры настолько же поверхностна и несерьезна, как и попытка превратить ритуальную фразу Ιερά в проповедь иерофанта».

Важным шагом на пути к правильному пониманию Элевсинских мистерий является негативное признание того, что δρησμοσύνη, введенный Деметрой,- первый из трех компонентов празднования мистерий (δρώμενα, λεγόμενα и δεικνύμενα, т.е. исполнение, проговаривание и демонстрация) - ite был спектаклем. Археологические находки решительно опровергают предположение о существовании в стенах Телестериона или в его окрестностях театра для проведения мистерий. Ни один из существующих текстов также не подтверждает эту идею. Потому что δράμα μυστικόν в метафорическом понимании отца церкви Климента Александрийского 137вполне допускает и другие формы драматических представлений помимо мимической драмы, такие как пантомима со светским сюжетом, использующая в качестве текста, например, рассказ гомеровского гимна. Существует несколько версий мифологемы о Коре; если бы она была представлена в виде простой пантомимы, ничего сколько-нибудь таинственного в ней бы не оказалось. Элевсинские мистерии не сводились к простому пересказу похищения Коры - оно представлялось в элевсинском танце. Индонезийский танец Mapo дает нам некоторое представление о подобном виде драмы 138. Можно ли это назвать «мимической драмой»? Если да, то это должно быть крайне стилизованное представление, имеющее черты древнейших танцев из трагических хоров, но не самой трагедии. Для обрядового танца в Элевсине характерно также то, что на определенной ступени он преображается в танец с факелами" 9, Климент дает δράμα μυστικόν более точное название, когда он использует слово δηδουχείν - «нести факел».