Эдвард Эдингер - Эго и Архетип

Первый параграф текста начинается следующим образом:

"(1) (Минеральная разновидность философского камня) способна доводить посредством трансмутации любое несовершенное, земное вещество до высшей степени совершенства, т.е. превращать низменные металлы в совершенное золото и серебро и трансформировать обычные кремни и различные драгоценные камни (рубины, сапфиры, изумруды и бриллианты) и осуществлять великое множество аналогичных трансмутаций. Но это составляет лишь малую толику тех благ, которые можно приобрести с помощью философского камня, когда известны все его достоинства. Золото, признаюсь, восхитительная вещь, прекрасная видимость...; изготовление золота составляет основную цель деятельности алхимиков, хотя и редко имело какое-либо значение для древних философов; использовали это вещество лишь адепты нижней ступени посвящения".

С точки зрения алхимиков, металлы находящиеся в земле, претерпевают постепенное, естественное развитие. Такие неблагородные металлы, как свинец, считались неразвитыми, начальными формами металлов. В процессе постепенного естественного развития они превращаются в благородные металлы, золото и серебро. Алхимики считали, что с помощью своих методов они могут ускорить процесс естественного развития. Очевидно, что эта идея содержит проекцию на материю того факта, что естественное психологическое развитие стимулируется посредством сосредоточения внимания на психическом содержании и "разработки" такого содержания.

Золото и серебро считались "благородными" металлами, потому что они не подвержены порче, т.е. воздействию коррозии. Таким образом, они были носителями таких качеств, как неизменное постоянство и вечность. Точно так же и переживание Самости в процессе индивидуации передает эго характеристики надежной стабильности, которые понижают уровень его подверженности регрессивному распаду. Эти качества эго формируются на основе роста сознания и укрепления связи со сверхличностной или "вечной" стороной психического, которые составляют одну из существенных особенностей переживания Самости.

Превращение неблагородного вещества в золото может принять и неблагоприятный оборот, как, например, это показано в легенде о царе Мидасе. Боги выполнили его желание, чтобы все, к чему бы он ни прикоснулся, превращалось в золото, и тогда он с ужасом обнаружил, что его пища стала несъедобной. В этой истории изображается состояние идентификации с философским камнем, которое неблагоприятно сказывается на жизни. Человек не может жить одними вечными истинами, он нуждается также и в хлебе, т. е .ему необходимо удовлетворять еще и личные, временные потребности.

В нашем тексте сказано, что философский камень превращает обычные кремни в драгоценные камни. Драгоценные камни олицетворяют ценности, предметы, которые высоко ценятся за их красоту и высокую стоимость. Кремни представляют собой обычное тусклое, но довольно твердое вещество. Они олицетворяют банальные, "повседневные" стороны жизни. С психологической точки зрения, эта способность философского камня относится к способности интегрированной личности разглядеть смысл и ценность в самом ординарном и даже неприятном событии. Точно также и в низших, "неблагородных" особенностях нашей личности можно разглядеть ценность. Изменение позиции восприятия вызывает трансформацию, поскольку красота помещается в глазу созерцателя.

В этот момент Ашмол чувствует себя обязанным сообщить нам, что изготовление золота и драгоценных камней составляет низшую из способностей философского камня. Хотя мы и рассматриваем его описание на символическом уровне. Ашмол воспринимает его буквально. Ашмол подобен ясновидцу, который описывает свой сон, находясь во сне, тогда как мы стараемся понять смысл его сна с точки зрения бодрствующего сознания.

В тексте сказано, что изготовление золота не входило в намерения древних философов. Это утверждение согласуется с широко распространенной в алхимических трактатах идеей, что "наше золото есть не обычное золото, а философское золото". Здесь приводит в замешательство то, что после этого высказывания авторы переходят к обсуждению использования печек, колб и физических процедур в лабораторных условиях. Этому можно дать только одно объяснение: у самих алхимиков отсутствовала ясность в этом вопросе. Они искали "философское" или духовное содержание в химическом процессе, и этот поиск был обречен на неудачу. И, тем не менее, несмотря на неудачу, алхимики оставили нам богатое наследство в виде символических материалов, которые описывают феноменологию процесса индивидуации.

Упоминание о древних философах затрагивает целую проблему значения термина "философский камень". Философ—это возлюбленный Софии, или Мудрости. Камень представляет одну из самых твердых форм вещества и указывает на прочность, постоянство и непреклонную реальность. Таким образом, философский камень символизирует нечто, похожее на конкретизированную или актуализированную мудрость. В частности, в "Aurors Con-surgens" мудрость, персонифицированная как Sapientia Dei, отождествляется с философским камнем. Тем не менее, философский камень означает нечто большее, чем мудрость для философов; философский камень также означает нечто большее, чем образ Христа, понимаемый в обычном, чисто духовном смысле. Здесь уместно привести замечание Юнга по поводу взаимосвязи между философским камнем и Христом, поскольку христианство заимствовало одностороннюю духовность философии Платона и стоиков: "...Несмотря на сходство с Христом, символ камня содержит элемент, который невозможно примирить с чисто духовными допущениями христианства. Само понятие "камня" указывает на специфическую природу этого символа. "Камень" составляет сущность всего прочного и земного. Он олицетворяет женскую материю, и поэтому это понятие вторгается в сферу "духа" и его символизма... Камень означал нечто большее, чем "воплощение" Христа, он олицетворял конкретизацию, "материализацию", которая достигала мрака неорганической сферы или возникала из него, т.е. из той части божества, которая противопоставила себя Творцу... Поэтому можно предположить, что в алхимии была предпринята попытка осуществить символическую интеграцию зла, поместив божественную драму спасения в самого человека". В параграфе 2 сказано следующее:

(2) Ибо они возлюбили мудрость превыше всех мирских богатств и стремились к более возвышенным действиям. Вне сомнения, тому, кому открыты законы природы, доставляет радость не способность изготовлять золото и серебро или подчинять своей власти демонов, а созерцание распахнутых небес, восхождения и нисхождения ангелов Божьих и запечатление имени своего в Книге Жизни".