Найджел Латта - . Матери, воспитывающие сыновей

Игра чрезвычайно важна не только в жизни мальчиков, но и в жизни каждого из нас. Задача мамы — сделать так, чтобы ее сын играл много, и предоставить ему свободу куролесить. Одна из главных проблем современных родителей: они слишком активно включаются в жизнь своих детей и надзирают за ними. Многие мамы превращаются в массовиков-затейников, а их дети ждут бесконечного потока, стимулирующего развлечения. Однако в вашу задачу не входит постоянно развлекать своего ребенка, ни когда он маленький, ни когда большой. Вы не массовик-затейник, вы его мама. Он должен сам искать себе занятия. Это не значит, что вы ничего не должны делать вместе, однако не нужно заполнять каждую секунду его бодрствования какой-то совместной деятельностью.

Разрешайте ему играть так, как это принято у мальчиков. Что это значит? Приведу в пример один день рождения, где я наблюдал за шестью четырехлетними мальчиками. Было запланировано множество игр, однако малыши целых два часа носились по дому и колотили друг друга пластмассовыми саблями. Они ненадолго прерывались, чтобы полакомиться шоколадками и другими питательными закусками, после чего возвращались к саблям и беготне. В результате они сочли праздник лучшим из тех, где им довелось побывать.

Как правило, мальчики любят грубые, шумные, суматошные игры. Еще лучше, если эти игры слегка опасны. Некоторым мамам не нравится, когда мальчики играют с пистолетами и мечами. Однако постарайтесь понять, что пистолеты и мечи — это развлечение. Развлечение, ясно? Стрельба из игрушечных пистолетов в шесть лет не означает, что ребенок вырастет закоренелым преступником. Я говорю это с уверенностью, поскольку из тысяч закоренелых преступников, с которыми мне довелось работать, я не видел ни одного, кто решил бы им стать в шесть лет, играя с братом в ковбоев и индейцев. К тому же, если вы не дадите ему игрушечный пистолет, он сделает его из карандашей, веток или сломанных ног куклы Барби, которую стащил у сестры.

Он будет забираться на деревья, строить мосты через ручьи и стрелять из лука. Все это для мальчиков совершенно нормально. Не менее важны грязь и оцарапанные коленки. Речь не о том, чтобы бездумно позволять ему забираться на опоры ЛЭП — он должен играть в относительно контролируемой среде и делать вещи, которые могут его пугать, но не приведут к серьезным травмам.

Больше всего мне жаль сегодняшних мальчишек потому, что у них не будет шрамов, о которых можно рассказывать истории, повзрослев. Моему поколению разрешалось выходить на улицу и получать достойные шрамы, но многие дети, ровесники моего сына, едва способны оцарапать себе колено.

По мере взросления игры становятся серьезнее, а это значит, что становятся серьезнее и риски. Важно, чтобы вы рассказали ему о рисках, когда он маленький, и тогда он сможет лучше подготовиться к будущим реальным опасностям. Если он сломает ногу, свалившись с дерева в восемь лет (а это действительно больно), то будет осторожнее в четырнадцать, когда его приятель предложит ему проехаться на велосипеде по трубе, пересекающей каменистое дно реки.

В следующей главе мы поговорим об этом более подробно.

Если вы еще не знаете, что мальчики любят компьютеры, Интернет, компьютерные игры и все, хотя бы отдаленно похожее на гаджеты, то вас ожидает сюрприз. Мальчики всех возрастов обожают электронные игрушки. Не представляю, почему это так, но мы их любим. Возможно, по той же причине некоторые женщины любят обувь: они не могут объяснить это логически, просто любят и все. Запустите мужчину в магазин электроники, и он попадет в мужской рай. Прошлым вечером мой шурин показывал мне все, на что способен его новый крутой iPhone, а способен он на многое, поверьте.

— Взгляни-ка, — сказал я жене, помахал вокруг нее телефоном, и тот издал звуки, сопровождающие появление светового меча в «Звездных войнах». — Разве не круто?

Она улыбнулась той вежливой улыбкой, которая бывает у нее на лице, если один из наших сыновей показывает ей какую-нибудь удивительную палочку.

— Очень мило, — сказала она.

Вряд ли она действительно так думала. Наверное, мой восторг казался ей довольно глупым, и она просто проявляла вежливость. В ее голосе я услышал те едва заметные интонации, при которых муж понимает: нет ни единого шанса, что у него когда-нибудь будет такой же. Вот черт.

Если у вас сын, с уверенностью могу сказать, что однажды компьютерные игры и гаджеты станут частью вашей жизни… или темой постоянного нытья о том, как ему хочется иметь последнюю модель очередной электронной игрушки.

Многих мам волнует влияние жестоких компьютерных игр. Если вы когда-нибудь видели такие игры, то знаете, что я имею в виду. В печально знаменитой Grand Theft Auto вы можете стрелять в полицейских, воровать машины и до смерти избивать проституток бейсбольными битами. Очень мило. Лично я думаю, что эта игра отвратительна, однако стрелять в пришельцев, зомби или даже нацистов довольно весело. Проблема в том, причиняют ли компьютерные игры реальный вред? Неудивительно, что вопрос, делаются ли люди, играющие в жестокие компьютерные игры, более жестокими, можно повернуть в обоих направлениях. Я нашел исследования, говорящие о том, что между компьютерными играми и насилием нет связи, а также те, что обнаруживали между ними прямую зависимость. В целом, нельзя четко сказать, вредят они или нет, но пусть вас не тревожит, если ваш сын целый день стреляет в пришельцев, — это не значит, что однажды он выйдет во двор и будет стрелять в людей.

С компьютерными играми связаны и другие темы. Существует важная проблема зависимости от них некоторых мальчиков. Я видел много мам, беспокоившихся (и вполне обоснованно) из-за того, что их сыновья не проявляют интереса ни к чему, кроме игры Halo 3, и часами сидят за компьютером, укрывшись в своей темной комнате. В последние два десятилетия технология совершила огромный прорыв, и игры способны целиком и полностью поглотить нас.

Признаюсь, я сам провел целую неделю, отстреливая нацистов в потрясающей игре Medal of Honor , где играл за американского парашютиста, высадившегося в Европу. Вам это может казаться не слишком увлекательным занятием, но для парня нет ничего лучше. В конце десятого дня игры мне стало ясно, что если я от нее не избавлюсь, то больше никогда не сделаю ничего продуктивного. Однако даже в этом случае потребовалось значительное усилие, чтобы прекратить игру, поскольку часть моего «Я» по-прежнему жаждала захватывать Европу вместе с войсками союзников. Я понимал, что это не по-настоящему, и все равно чувствовал, будто предаю своих. В мои сорок было трудно оставить игру, а в шестнадцать она бы захватила всю мою жизнь.