Маруся Светлова - Счастье быть женщиной

Она перегружена делами и обязанностями. И она устает. И за два выходных дня едва успевает отдохнуть, чтобы опять начать вставать в шесть утра…

И это при том, что ей много и регулярно помогает ее собственная мама, которая ежедневно приезжает с другого конца города, чтобы забрать детей из школы и накормить их обедом, потому что дочь при всем своем желании не может выкроить из своего рабочего дня на это два часа. И ответственная бабушка, на которой держится ее собственный дом, забота о муже и домашнем очаге, переделав с утра все домашние дела, мчится через весь город, чтобы помочь дочери.

Каждый раз встречая ее, пришедшую «на вахту», у подруги, я говорю: «Ну что, покой вам только снится?» И она в ответ только машет рукой, мол, а что поделаешь? А я, встречая ее, думаю — когда же женщина действительно может просто жить, не перегруженная обязанностями? Ведь, казалось бы, она вышла на пенсию, с нее снят целый пласт рабочих обязанностей, она может расслабиться, отдохнуть. Но — нет, теперь она должна помогать детям, должна воспитывать внуков. На смену одному «долгу», приходит другой…

Я, проснувшись однажды в шесть утра, и услышав, как хлопнула входная дверь, — подруга пришла с улицы, привезя машину, — тоже поднялась, чтобы выпить вместе чашку кофе, и приняла совсем небольшое участие в сборах детей: заплела косички, сделала бутерброды, сварила кофе для подруги. И, проводив их, уже не легла спать, занялась своими делами, села за компьютер. И удивилась, почувствовав днем, как я устала и хочу спать. Я посмотрела на часы — было полтретьего. А я уже устала и хотела спать, потому что так рано начала свой рабочий день. Это было ненормально для меня — так рано просыпаться. Я уже давно живу совсем другой, необычной женской жизнью. Я не работаю так, как работают многие женщины, — каждый день, по четкому графику. Я работаю тогда, когда хочу, и столько, сколько хочу. Я сплю столько, сколько я хочу. Я уже несколько лет не знаю, что такое вставать по будильнику. Я просыпаюсь сама, когда высыпаюсь. Я не загружена многими обычными, типично женскими делами, потому что освободилась от каких-то женских «долгов». А тут — чуть-чуть пожила обычной женской жизнью: рано вскочить и всех покормить, собрать и отправить в жизнь — я тут же почувствовала усталость.

А она так жила каждый день. И миллионы женщин живут так каждый день. На них — домашний очаг, и дети, и забота о мужчинах, и работа во всей полноте ее дел и обязанностей. И надо ли удивляться, что они устают? Устают хронически. Что они чувствуют недовольство своей жизнью. Что они раздражены и взвинчены, как могут быть раздражены женщины в хронической усталости.

А где же мужчины, спросишь ты? Где муж этой женщины, чью жизнь я тебе описала? Почему он не отводит детей в школу, не готовит им завтрак, не заплетает косички?

Мужа рядом с этой женщиной уже не было. Поэтому она и вынуждена делать все сама, поэтому и вынуждена была прибегать к помощи еще одной женщины — своей мамы, которой мало своих женских обязанностей, надо еще и дочке помогать.

А сколько миллионов женщин сами, в одиночку несут на себе этот непосильный груз долгов, от которого никто их не освобождает.

Но когда муж у этой женщины был, — картина не очень-то и отличалась. Он решал какие-то «мировые» проблемы, предоставляя ей право заниматься обычными, будничными делами, — приготовить, убрать, отвезти, привезти. Ему было не до этого.

Женщина решает все мелкие вопросы: на что жить, как жить, где жить, чем жить. Мужчина — крупные: есть ли Бог на свете, и — быть или не быть.

Неизвестный автор

Но повторяю: когда я говорю об этой «безответственности» мужчин — я меньше всего укоряю в этом мужчин.

Эта книга не о том, какие несчастные женщины и какие ужасные мужчины, которые так устраняются от ответственности. Я ничего не имею против мужчин. Я уважаю мужчин. Я ценю мужчин. Я считаю мужчин в подавляющем большинстве своем прекрасными и умными, сильными и добрыми людьми.

Дело не в мужчинах. Дело в распределении ролей, в правилах, которые существуют в нашем обществе. Они существуют в наших головах веками — что принято или не принято, что является женским, что — мужским делом. Мы поговорим чуть позднее, откуда взялись эти правила, но сейчас я еще раз обращаю твое внимание на то, что не обвиняю мужчин в этом неравном распределении ролей. Я просто описываю типичную ситуацию и показываю, к каким последствиям это приводит.

В каждой из нас есть некие «идеальные» представления о том, какой должна быть женщина. И мы стараемся достичь этого идеала. И если у нас что-то не получается или получается не так, как надо, — мы испытываем чувство вины, что не справились, не дотянули до идеала.

Я очень хорошо помню себя молодой мамой и мое постоянное чувство вины в тот период. Я постоянно не укладывалась, не вписывалась в мои собственные представления о том, какой должна быть «нормальная» женщина. Я постоянно с чем-то не справлялась, чего-то не успевала, что-то делала не так. У меня никак не получалось быть всем сразу .

Если я становилась нормальной матерью и начинала заниматься ребенком по-настоящему: водить его на плавание, делать с ним поделки, читать ему, помогать ему убирать игрушки, играть с ним, — то я не успевала заниматься своими рабочими обязанностями — нормально готовиться к занятиям, читать нужную литературу. И становилась плохой женой, потому что не успевала к приходу мужа приготовить ужин или навести порядок в доме.

А если я становилась хорошей женой и квартира у меня блестела, и я пекла пироги, готовила борщи и холодцы, свежие котлеты и соусы, и наглаживала рубашки, — то мне некогда было расти профессионально, и на работе я чувствовала какие-то свои огрехи, и на ребенка уже сил не хватало, и на его бесконечные «мам, мам» я начинала орать: «Ты что, не видишь, мама занята, мама котлеты жарит…»

Но если я становилась хорошим работником, мне уже не хватало времени и сил ни на мужа, ни на ребенка, ни на хозяйство. И мысли, как провести показательное занятие, где взять материалы для тестирования, подготовка к занятиям, подготовка наглядного материала отнимали все мое время и внимание.

И когда я отрабатывала полный рабочий день, а потом мчалась домой, забегая по пути в магазины, а потом судорожно что-то готовила, чтобы накормить семью ужином, отгоняя от себя ребенка, чтобы не мешал, — я уже не могла быть ни нормальной матерью, ни женой. И ужин получался на скорую руку, и порядок в квартире некогда было навести, и ребенок чувствовал себя заброшенным. И я становилась плохой дочерью, потому что в суете и спешке забывала позвонить маме, и она звонила сама и говорила: «Конечно, теперь я тебе не нужна… Забыла о матери…»