Дмитрий Ковпак - Безопасное общение, или Как стать неуязвимым!

Скрипка Белла звучала в саундтреке к фильму «Ангелы и демоны». За два дня перед этим выступлением в метро на его концерте в Бостоне, где средняя стоимость билета составляла 100 долларов, был аншлаг. Игра Джошуа Белла в метро стала частью социального эксперимента газеты «Вашингтон Пост» о восприятии, вкусе и приоритетах людей. Он сын психологов (его отец, Алан Белл, был сотрудником Института Кинси и почетным профессором Индианского университета), поэтому охотно согласился на этот эксперимент.

Ощущаем ли мы красоту и гармонию? Остановимся ли, чтобы уловить их в будничной среде в неподходящий момент?

Если мы не можем найти время на то, чтобы ненадолго остановиться и послушать шедевры музыкальных произведений в исполнении одного из наиболее выдающихся музыкантов планеты; если всепоглощающий темп современной жизни делает нас слепыми и глухими, равнодушными к таким вещам — тогда сколько же еще мы упускаем и не замечаем?

История рекламы и политики свидетельствует, что люди склонны действовать в соответствии с названиями и ярлыками, которые стандартно описывают тот или иной случай или ситуацию. Но способность слов и ярлыков влиять на то, как мы постигаем и представляем себе мир, распространяется и на другие контексты. Одно из наиболее документально обоснованных явлений в социальной психологии — самореализующееся пророчество — тенденция, в соответствии с которой определение ситуации вызывает поведение, превращающее это определение в истину. Множество экспериментов показали, что если студентов, выбранных наугад, отметить как «более способных, сообразительных», они будут склонны действовать как более толковые и сообразительные. Когда с нормальными людьми, которых назвали «душевнобольными», обращаются так, точно они и в самом деле безумны, эти люди могут начать вести себя так, будто они действительно сошли с ума.

Женщины, которым наклеили ярлык «красивая», ведут себя как будто они и впрямь неотразимы.

Исследование, проведенное Марком Снайдером, Эллен Декер Тэнк и Эллен Бершайд, показывает, как наши ярлыки и концепции реальности на самом деле могут менять эту реальность.

Поставьте себя на место типичного мужчины в их эксперименте: вы вызвались участвовать в изучении того, «как люди знакомятся», и вас включили в пару с женщиной, находящейся в другой комнате. Вы будете общаться с ней по телефону, потому что по условиям этого исследования вам обоим не полагается «никакого невербального общения». Хотя вы не видели свою партнершу, вам предоставили о ней некоторую информацию, в том числе фотоснимок.

Для половины субъектов эксперимента это был снимок очень привлекательной женщины; другим дали фотографию относительно непривлекательной особы.

Как ярлык «красавицы» влияет на поведение среднестатистического мужчины? Как выяснилось, мужчины, которые думали, что говорят с привлекательной партнершей, оценивали ее как уравновешенную, склонную к юмору и умеющую вести себя в обществе. Те же, кто думали, что говорят с менее привлекательной женщиной, были не столь щедры в положительных оценках. Это не так уж удивительно.

Но действительно поразительным было вот что: когда независимым наблюдателям дали прослушать запись только женской половины беседы (не показывая фотографию), на них гораздо большее впечатление произвела та женщина, чей партнер думал, что она физически привлекательна. Почему? Поскольку партнер думал, что говорит с привлекательной женщиной, он беседовал с ней таким образом, что выявились все ее лучшие качества. Когда независимые наблюдатели слушали разговор, они оценили ее как более привлекательную, более уверенную, более жизнерадостную, сердечную и пылкую, чем ту женщину, чей партнер дум ал, что она менее красива. Другими словами, ожидания создали действительность.

Выдающийся психолог Гордон Олпорт указывал, что природа языка состоит в классификации и распределении по категориям слитного гула информации, с которым мы ежесекундно сталкиваемся. Именно эта природа языка дает ему власть убеждать.

Слова как самые яркие представители знаковой системы, «нарезающие» ломтики смысла, служат для того, чтобы расфасовывать мир в аккуратную небольшую тару конкретики. Но иногда требуется выйти за привычные рамки, чтобы распознать происходящее.

Примером такой ситуации может послужить история, основанная, как клятвенно заверялось автором в Интернете, на реальных событиях. Она наглядно живописует разницу контекста старожилов и эмигрантов с просторов нашей родины в Израиле:

Речь пойдет о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым «офицерам душевного здоровья» (по специальности психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника.

Кстати, офицер душевного здоровья звучит на иврите как «кцин бриют нефеш» и неофициально сокращается до названия «кабан». Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет.

Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты: «нарисуй человека», «нарисуй дерево», «нарисуй дом». По этим тестам можно постараться исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо — они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево.

Русский мальчик рисовал плохо, зато был начитанным. Он решил компенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе — цепь, а на цепи — кота.

Понятно, да?

Офицер душевного здоровья придвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.

— Это что? — ласково спросил кабан.

Русский мальчик напрягся и стал переводить. «Кот» на иврите — «хатуль». «Ученый» — «мадан». Мальчик не знал, что в данном случае слово «ученый» звучало бы иначе — кот не является служащим академии наук, а просто много знает, то есть слово на иврите нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера:

— Хатуль мадан.

Офицер был израильтянином. Поэтому приведенное словосочетание значило для него что-то вроде «кот, занимающийся научной деятельностью». Хатуль мадан. Почему козявка, повесившаяся на дереве, занимается научной деятельностью и в чем заключается эта научная деятельность, офицер понять не мог.