Сью Герхард - Как любовь формирует мозг ребенка?

Столкнувшись с эпидемическим ростом случаев депрессии, исследователи попытались идентифицировать эти триггеры. Нашлось множество элементов: недостаток витаминов группы В, недостаток жирных кислот омега-3, потеря родителя в раннем возрасте или серьезные происшествия в жизни, такие как тяжелая утрата или смена места жительства. Стало ясно, что таким триггером является нечто, являющееся и биологическим, и психологическим условием. В то время как у Кэрис могут быть низкими уровни некоторых биохимических веществ в головном мозге, которые влияют на наше настроение, а также неактивные участки пре- фронтальной коры головного мозга, ее состояние также запускается образами и мыслями в ее голове. В частности, чувства покинутости и отвергнутости являются самыми частыми при запуске депрессии.

Я считаю, что центральным для депрессии является хрупкое самосознание, чувство собственного «я». Это глубокий колодец безнадежности, который время от времени переполняется, когда запасы благополучия у ранимого человека опустошаются — по причине ли нехватки каких-то жизненно важных элементов, разрушения взаимоотношений, унижения, болезни или пережитого ограбления. Интересно то, что из тех, кто сталкивается с тяжелой утратой, лишь немногие в самом деле впадают в тяжелую депрессию. В основном люди чувствуют боль и грусть, но эти чувства не разрушают их. Однако те, кто склонен к депрессии, часто впадают в нее от таких событий (Браун и Херрис, 1978; Карр и др., 2000).

Откуда берется это хрупкое чувство собственного «я»? Как и многие другие клиенты, страдающие от депрессии, Кэрис рассказывает мне истории из детства, которые помнит. Некоторые события и фразы привлекают мое особое внимание: «Ты такая эгоистичная», «Ну давай, не тяни!» Я слышу одни и те же фразы от клиента к клиенту: «Это не сработает, ты же знаешь!», «Я так и знала, что ты все напутаешь», «Неудивительно, что ты ей не нравишься», «У твоего брата так замечательно получается ладить с людьми, а в тебе нет ничего интересного», «У тебя это никогда не получится, дай я лучше сама это сделаю», «У тебя совсем нет здравого смысла». Они кажутся довольно безобидными, но они свидетельствуют о достаточно негативной атмосфере, в которой вырос человек, страдающий теперь от депрессии. Будучи многочисленными, они несут посыл о том, что такой человек, как Кэрис, является неадекватным и неэффективным.

Это приводит ее к состоянию, когда она отчаянно жаждет родительского одобрения, «социального подкрепления», любви и того, чтобы быть частью чего-то, но ей недостает уверенности в том, что она сможет этого добиться. Но теперь-то, будучи взрослой, она может со всем этим справиться? Кэрис сейчас за пятьдесят. Она была замужем и развелась, у нее есть дети. У нее были романы. Она работает на полставки секретарем в приемной — эта работа ниже ее способностей. И она до сих пор не может выстроить удовлетворительных взаимоотношений с людьми, которые могли бы поддержать ее эмоционально. Под поверхностью кажущейся нормальной взрослой жизни она неосознанно приняла негативные посылы ее детства, о том, что она человек низшего сорта. В раннем возрасте она сформировала работающую модель себя — человека недостаточно хорошего, а то и вовсе плохого, так как она не смогла соответствовать ожиданиям ее родителей и привлечь их внимание.

Эта неосознанная модель очень легко вступает в действие, запускаемая событиями жизни. Когда ее взаимоотношения с другими людьми разлаживаются- ссорится ли она с соседом из-за того, что включила слишком громко радио, уходит ли от нее ее возлюбленный, — она теряет самообладание. Ей хочется свести счеты с жизнью. Ей кажется, что все совершенно безнадежно. Она плохой человек, и никто по-настоящему ее не любит. Как Анна Каренина Толстого, она так неуверена в себе, что даже простое недопонимание приводит к зашкаливающим ощущениям, и ей кажется, что ее все покинули. В романе Толстого граф Вронский просто вынужден не согласиться с Анной, а ей начинает казаться, что он ненавидит ее. Она преувеличивает все, воображая ужасное расставание, представляя худшее: «Он любит другую женщину, это еще яснее, — говорила она себе, входя в свою комнату. — Я хочу любви, а ее нет. Стало быть, все кончено, — повторила она сказанные ею слова, — и надо кончить» (Толстой, 1877/1995). Вскоре после этого Анна и в самом деле кончает с собой, как и делают около 15 % людей, находящихся в глубокой депрессии.

Депрессию так широко изучают, так как это очень распространенное расстройство и от него страдает множество людей. По последним оценкам, сделанным в США, один из десяти, т. е. 10 % взрослого населения, страдает от той или иной формы депрессии. Около 17 % населения будут страдать серьезной депрессией на определенном этапе жизни. Неудивительно, что для фармацевтических компаний это настоящая золотая жила, и они направляют огромные ресурсы на разработку новых средств для этого выгодного сектора их рынка, который еще и активно растет. Нэнси Андри- зен, глава Американской психиатрической ассоциации, считает, что заболеваемость депрессией сильно возросла начиная с 1950-х годов, и до сих пор кривая заболеваемости устойчиво растет (Андризен, 2001). Может это и совпадение, что антидепрессанты также были открыты в 1950-х, но вопрос о том, не является ли рост числа заболевших следствием огромного желания назвать болезнь «депрессией», раз есть «лекарство», остается открытым.

Большинство литературы по депрессии ограничивается описанием ее симптомов. Основной акцент делается на биохимии мозга взрослых людей и на познавательной способности взрослых людей, которые и являются объектами применения лекарств. Очень редко можно встретить осознание того, что мозг взрослого человека формируется в ходе переживаний, полученных в разные периоды жизни, начиная с периода внутриутробного развития, и что эти переживания могут внести свой вклад в предрасположенность к депрессии. И это несмотря на то, что существует масса доказательств того, что в основе хронической депрессии лежит сверхчувствительная стрессовая реакция, а также особенности систем мозга, которые настраиваются и формируются в младенчестве. Есть также неоспоримые доказательства того, что недостаток эмоциональной уверенности, а также деструктивные жизненные модели устанавливаются в раннем возрасте. А теперь я перейду к раскрытию этих нераскрытых обстоятельств в понимании депрессии.

В тот период раннего детства, изображенного на картинах и иконах Мадонны с младенцем, мать и дитя могут, если все идет хорошо, почувствовать себя защищенными своего рода коконом любви и мира. Грудное вскармливание дезактивирует стрессовую реакцию матери; ее миндалина выделяет меньше кортиколиберина, предотвращая формирование чувств беспокойства и страха, в то время как пролактин, вырабатываемый при кормлении грудью, создает чувство умиротворенности. Состояние сознания матери при кормлении грудью облегчает ее задачу по успокоению младенца и по управлению его стрессом. После того как грудное вскармливание устанавливается (а этого не всегда легко достичь), оно может стать мощным источником поддержки и для матери, и для ребенка.