Сергей Степанов - Живая психология. Уроки знаменитых экспериментов

Что же касается Хоторнского эффекта во втором значении этого термина, то к нему хотелось бы привлечь особое внимание современных исследователей и экспериментаторов. Сотни и тысячи «научных» работ сегодня рапортуют о том, как некие действия (развивающие занятия, тренинги и пр.) приводят к улучшениям в душевном самочувствии и познавательной активности учащихся. (В большинстве случаев, правда, улучшения далеко не очевидны для невооруженного взгляда, а представляются значимыми лишь вследствие изощренной статистической обработки результатов; а что толку от такой обработки при выборке человек в сто, где каждый человек составляет 1 процент, – вдруг у этого человека в день обследования зубы болят или родители поссорились?) Порой трудно отделаться от впечатления, что все эти якобы значимые результаты как раз и есть следствие Хоторнского эффекта – дети начинают прикладывать больше усилий, с одной стороны, почувствовав внимание к себе экспериментаторов, с другой – зная, что их успехи внимательно оцениваются.

Фактически добрая половина современных психолого-педагогических исследований не выдерживает никакой критики, если иметь в виду возможное влияние Хоторнского эффекта. Не потому ли многие исследователи ведут себя так, словно и понятия о нем не имеют?

Но мы-то с вами теперь имеем!

Специалисты по менеджменту сформулировали множество полезных рекомендаций относительно того, как создание командного духа способствует эффективности работы. Недостаток всех подобных рекомендаций в том, что будучи поняты слишком буквально (а значит – односторонне) они рискуют привести к противоположному результату. Ибо у любой медали есть оборотная сторона. В области управления персоналом следует не просто использовать пожелания, которые кажутся здравыми и бесспорными, но и учитывать их возможные издержки.

Психологам давно известно парадоксальное явление, получившее название эффекта Рингельмана. Первые опыты, в которых был выявлен этот эффект, относятся к 1927 году. Тогда в ходе экспериментов с поднятием тяжестей в группах разной величины было обнаружено, что по мере увеличения количества участников происходит постепенное снижение средних индивидуальных вкладов в итоги групповой работы. Так, если продуктивность одного человека, поднимающего штангу, принять за 100 %, то двое в среднем «в четыре руки» преодолевают не в два раза больший вес, а лишь 93 % от суммы весов, которые могут поднять два человека по отдельности. КПД индивида в группе из трех человек составит уже 85 %, а в группе из восьми человек – только 49 %.

Точно так же при решении задачи на перетягивание каната каждый из участников сравнительно небольшой по величине команды прилагает больше усилий, чем каждый из членов многочисленной команды, то есть суммарная сила команды возрастает не в прямой зависимости от количества участников, а криволинейно. При увеличении группы от 1 до 12 человек средние усилия, прилагаемые каждым, уменьшаются примерно на 10 %.

Разбираясь с загадками этого эффекта, ученые вынуждены были поставить вопрос: «Существуют ли такие условия, при которых группа как целое способна превзойти сумму достижений отдельных ее членов?» Увы, удовлетворительный ответ не найден до сих пор. Зато примерно понятны скрытые мотивы, приводящие к снижению результатов. Предоставленный сам себе, человек вынужден отвечать на вопрос: «Если не я, то кто?» В группе ответ видится простой: «А товарищи на что?» Перестав ощущать исключительную ответственность за конечный итог, почти любой человек подчиняет закону экономии энергии: «Что недоделал я, восполнят другие».

Проповедь крайнего индивидуализма во всем мире давно вышла из моды, потому что в современных условиях почти в любой сфере (за исключением разве что искусства) невозможно добиться выдающихся результатов в одиночку. Но надо и отдавать себе отчет, что культивируемый командный дух, помноженный на эффект Рингельмана, не обещает высоких свершений.

Вероятно, преодолеть негативную тенденцию можно было бы, как и во многих прочих случаях, за счет компромисса. А именно: при всех плюсах коллективной работы индивидуальную мотивацию тоже не стоит сбрасывать со счетов. Поощряя сплочение командных рядов, нелишне подчеркнуть и личную ответственность каждого работника за конкретный участок работы. Каждый должен сознавать: недоделанное им другие не восполнят. Это почти невозможно в коллективе, состоящем из безликих «винтиков». Поэтому культивирование индивидуальных достоинств каждого работника должно превратиться в важнейшую задачу управления персоналом. Как мудро заметил академик Аганбегян: «Хорошую голову ничем заменить нельзя». Когда работник чувствует, что речь идет о его голове, ему самому будет просто обидно использовать ее вполсилы.

Создается впечатление, что мы сегодня позаимствовали в чужих краях позавчерашнюю модель личного успеха, которая во всем мире давно вышла из моды, доказав свою малую эффективность и даже ущербность. У нас же в большинстве популярных руководств успех отождествляется с личным первенством. «Найди свой путь к вершине!», «Выиграй в жизненной гонке!» – кричат яркие заголовки. При этом упускается из виду, что на вершине найдется место лишь единицам, остальные обречены затеряться где-то внизу, а если кто-то выигрывает в гонке – другие неизбежно отстают. Зато счастливчик может поглядывать на проигравших свысока – они ему теперь не ровня. «Я лучший! А значит – вы хуже». Честно говоря, это не самый дружелюбный взгляд на мир.

Да и отставать не любит никто. Отсюда и неприязнь к «выскочкам».

Во всем мире все большее признание получает модель корпоративных отношений, отчасти заимствующая элементы восточной этики, – когда каждый печется не столько о личном первенстве, сколько об успехе своего сообщества. Как выясняется такой стиль гораздо более эффективен, не говоря уже про то, что страхует от напряженности и конфликтов. Ведь конкурентная борьба пробуждает в людях не самые добрые чувства, сотрудничество же, напротив, сплачивает. Американские психологи наглядно продемонстрировали это в ходе простого эксперимента.

В летнем лагере две группы мальчиков-подростков были поселены в двух хижинах на изрядном удалении друг от друга. В течение недели группы предавались играм и развлечениям, практически не взаимодействуя друг с другом. За это время группы сильно сплотились, выбрали себе названия, которые начертали на футболках, и даже водрузили над хижинами собственные знамена.

На следующем этапе мальчиком было предложено участвовать в соревнованиях. Все члены выигравшей команды получали довольно ценные по мальчишеским меркам призы. Это создало почву для напряженного соперничества. По ходу соревнований, длившихся не один день, напряжение нарастало. Сначала дело ограничивалось взаимными насмешками и бранью, но постепенно ребята перешли к прямым деструктивным действиям. Одна команда похитила и сожгла флаг другой. Обиженные в отместку совершили набег на хижину соперников и устроили там настоящий погром. Вполне поначалу благопристойное соревнование постепенно переросло в полномасштабный конфликт, породив глубокую взаимную неприязнь и предубеждение против соперников.