Сьюзен Форвард - Токсичные родители

«Конечно, мой отец бил меня, но для того, чтобы наставить на путь истинный. Не понимаю, какое это имеет отношение к тому, что мой брак разрушился» . Гордон, успешный хирург-ортопед, пришёл ко мне на приём, когда его жена ушла от него после шести лет брака. Он отчаянно пытался вернуть её, но она сказала, чтобы он и думать забыл об этом до тех пор, пока не пройдёт терапию и не изменит свой неконтролируемый темперамент. Внезапные вспышки ярости Гордона пугали её, и кроме того, он вымотал её своей постоянной и беспощадной критикой. Он признавал за собой гневливый темперамент и обсессивное [1] Обсессия (лат. obsessio «осада», «охватывание») – синдром, представляющий собой периодически, через неопределённые промежутки времени, возникающие у человека навязчивые нежелательные непроизвольные мысли, идеи или представления (Здесь и далее прим. конвертировщика текста). критиканство, но то, что жена покинула его, повергло его в ужас.

Я попросила Гордона рассказать о себе, помогая ему наводящими вопросами. Когда я спросила о его родителях, он улыбнулся и нарисовал мне радужную картину, особенно в том, что касалось его отца, знаменитого кардиолога: «Без него я никогда не стал бы тем, чем стал. Он самый лучший, а пациенты вообще считают его святым» . Когда я спросила, какими были его отношения с отцом в настоящее время, Гордон нервно рассмеялся и сказал: «Они были прекрасными... до тех пор, пока я не сказал ему, что хотел бы попробовать холизм. Он отреагировал так, как если бы я собирался попробовать стать убийцей. Месяца три назад я сказал ему о холизме, и теперь всякий раз, когда мы разговариваем, он начинает орать о том, что он не для того отправлял меня на медицинский факультет, чтобы я в конце концов сделался «целителем». А вчера он вообще стал непереносимым. Взвился так, что заявил, что я могу распрощаться с родителями, и это меня очень расстроило. Не знаю... возможно, идея с холизмом и впрямь не самая лучшая» .

Я заметила, что, описывая своего отца, который оказался далеко не таким распрекрасным, как вначале мне пытались показать, Гордон нервно то сплетал, то расплетал пальцы рук. Когда он осознал, что я это вижу, то сумел сдержать движения, соединив подушечки пальцев «профессорским» жестом, который наверняка перенял от своего отца.

Я спросила его, всегда ли его отец вёл себя как тиран. «Нет, на самом деле, нет» – ответил он. «Я хочу сказать, что он орал на меня и иногда прикладывал руку, как бывает у всех детей. Я бы не сказал, что он был тираном» . Что-то в его тоне, которым он произнёс «прикладывал руку», небольшое изменение тембра голоса заставило меня насторожиться, и я стала настаивать на деталях. Оказалось, что отец Гордона «прикладывал руку», причём с ремнём, по два-три раза в неделю! Для того, чтобы дать повод для наказания, было нужно не много: резкое слово, не устраивающие родителя оценки или забытая «обязанность» уже были достаточным «преступлением». Отца Гордона также не особенно заботила форма наказания. Гордон вспомнил, что тот порол его по спине, по ногам и рукам, по ягодицам. Я спросила, причинял ли ему отец увечья.

Гордон: Никогда до крови, я хочу сказать, что мне ничего особенного не делалось. Мне нужно было быть послушным.

Сюзан: Но Вы боялись его, не так ли?

Гордон: Смертельно, но ведь так всегда бывает с родителями, правда?

Сюзан: Гордон, Вы хотите, чтобы Ваши дети так же чувствовали себя в отношении Вас?

(Он отвёл глаза. Он чувствовал себя крайне неудобно. Я пододвинула свой стул поближе.)

Сюзан: Ваша жена педиатр. Как Вы думаете, если бы у себя на приёме она увидела у ребёнка те же следы, которые оставлял на Вашем теле Ваш отец, когда «прикладывал руку», разве она не должна была бы тут же сообщить об этом в полицию?

Ответ не понадобился. Глаза Гордона наполнились слезами, и он прошептал: «У меня что-то жутко скрутило в желудке» . Защиты Гордона не выдержали, и в первый раз с ужасной эмоциональной болью он понял, где находился первоисточник его дурного характера, столько времени остававшийся в тени. С детства он подавлял вулкан ярости против своего отца, и теперь, когда напряжение становилось слишком сильным, он бросался на тех, кто был под рукой, и чаще всего на свою жену. Я поняла, что нам необходимо было признать существование и вылечить забитого маленького мальчика, жившего внутри Гордона.

В тот вечер, уже дома, я продолжала думать о Гордоне, о том, как его глаза наполнились слезами, когда он понял, что в детстве подвергался абьюзу [2] Абьюз (англ. abuse ) – злоупотребление, оскорбление. . Я подумала о тысячах взрослых мужчин и женщин, с которыми я работала, жизни которых и теперь находились под влиянием, если не под контролем, установок, полученных в детстве от деструктивных родителей. Я поняла, что есть ещё миллионы таких людей, которые не догадываются, почему их жизнь всё никак не устроится, и которым можно помочь. И тогда я решила написать эту книгу.

История Гордона не была из ряда вон выходящей. За восемнадцать лет психотерапевтической работы у себя в частной клинике и на терапевтических группах в больнице я проконсультировала тысячи людей, большинство которых страдало от огромного ущерба, нанесённого их самооценке тем, что в детстве один из родителей или оба регулярно их избивали, или критиковали, или «шутили» насчёт того, насколько они были тупыми, безобразными физически или нежеланными детьми, или навешивали на них вину за всё на свете, или подвергали их сексуальному абьюзу, или заставляли их брать на себя слишком большую ответственность, или не давали шагу ступить без надзора и постоянной опеки. Как и Гордон, мало кто из этих людей связывал проблемы в своей жизни со своими родителями. Как правило, это эмоционально «слепая точка». Людям просто очень трудно признать, что их отношения с родителями имеют столь мощное влияние на их жизни.

Терапия, ранее концентрировавшая своё внимание на первом жизненном опыте, теперь отдалилась от «тогда», чтобы сконцентрироваться на «здесь и сейчас». Внимание уделяется в основном анализу и изменению настоящего поведения, способов взаимодействия в актуальных отношениях. Я думаю, что это изменение произошло из-за того, что у людей вызывала неприятие огромная трата времени и средств, характерная для традиционной терапии, часто с минимальными результатами.

Я искренне верю в краткосрочные терапии, сконцентрированные на изменении деструктивных поведенческих установок. Но мой опыт научил меня, что работать с симптомами недостаточно; нужно заняться и источниками этих симптомов. Терапия становится более эффективной, когда следует одновременно по двум направлениям: изменить негативные паттерны [3] Паттерн (англ. pattern) – шаблон, образец, модель, пример. поведения в настоящем и одновременно осуществить разрыв с травмами прошлого.