Николай Конюхов - Экономический кризис: кто виноват и что делать

Если взять любую религию — в каждой есть различные толкования мира и прошедшей истории. Но ведь истина одна. Пока не будет очевидных доказательств, что одно из толкований истинно, мы имеем все основания искать истину сами. И наука — одно из направлений движения к истине. И если мы хотим познать как устроен созданный мир, то мы хотим познать Истину. А это и есть Бог.

Это достаточно понятное начало, которое есть в каждой религии и через которое развивается светская наука, светское образование.

И общей точкой для религиозных убеждений, переживаний и светской науки является вера, интуиция, понимание того когда у нас верная интуиция срабатывает и приводит к истине. Здесь есть путь единый для религий и научных изысканий. На этом пути важны духовные, душевные искания, которые дают возможность правильно почувствовать истину. Это нечто близкое к самовнушению, аутотренингу, молитве, к обращению к всевышнему с просьбами и т. д. И что важно. Можно найти рассказы, откровения множество людей, которые пережили такую духовную подмогу во время своих душевных, научных исканий. А сколько людей считает, что пишет то, на что их наводит провидение! Это признают если не все, то большинство великих ученых. Или просто молчат об этом, считая что их не смогут правильно понять. Но то, что признает большинство, уже достаточно для строительства социально-духовной культуры, которая бы могла объединить и все концессии. Хотя, возможно, представители не всех концессий захотят таких общих размышлений. Ничего страшного. Есть отдельные люди. Это движение к Мировому Разуму может каждый делать сам, без помощи работников культа. Но сам факт признания Бога объединяет людей. Так почему это не может быть взято теми, кто считает себя народом — богоносцем за ядро своей, пусть глубоко личной, не раскрываемой никому, но все же ВЕРЕ.

Без правильной веры нам просто нельзя. Это вера в страну, в семью, в своих предков, в будущее и др. Без веры в истину все развалится со временем основательно.

«Знание в основание светлого храма новой веры — и пусть сей храм не даст вам разрушиться, как разрушились души тех, кто отринул Истину, а заблуждению поклонился».

Понимание окружающего мира, его устройства, сути человеческих отношений дает человеку радость, уменьшает психические нагрузки, которые возникают и из непонимания. Есть информационная теория эмоций К. Симонова, которая связывает степень психического напряжения личности со степенью понимания ею возникающих ситуаций и путей выхода из них. Истина снимает излишнее психическое напряжение. Истина — синоним демиурга. Истина — дает психическое, душевное спокойствие. Истина — это и цель развития науки, человечества.

И что важно… Лица, которые искренне, от всего сердца ищут истину получают поддержку в виде самых различных подсказок. Впрочем об этом лучше всего говорят эти люди.

Приведем выдержки из книг А. Пуанкаре «Ценность науки» и «Математическое творчество». «Чистая логика всегда привела бы нас только к тавтологии; она не могла бы создать ничего нового; сама по себе она не может дать начало никакой науке. Для того, чтобы создать арифметику, как для того, чтобы создать геометрию… нужно нечто другое, чем чистая логика. Для обозначения этого другого у нас нет иного слова, кроме слова интуиция» [5, стр. 17].

«Таким образом, логика и интуиция имеют каждая свою необходимую роль. Обе они неизбежны. Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие изобретения» [5, стр. 21–22].

«Математическое доказательство не есть простое сцепление силлогизмов: это силлогизмы, расположенные в известном порядке; и порядок, в котором расположены эти элементы, имеет гораздо больше значения, чем сами элементы. Если у меня есть чувство, интуиция, так сказать, этого порядка, вследствие чего я сразу могу обнять всю совокупность рассуждений, мне уже нечего бояться забыть какой-то элемент; каждый из них сам собою займет свое место, для него предназначенное, без всякого усилия со стороны моей памяти» [6, стр. 7]. «Творить — это значит различать, это значит выбирать» [6, стр. 9].

«Бесплодные комбинации даже не приходят на ум изобретателю. В пределах его сознания появляются комбинации только действительно полезные и наряду с этим несколько других, которые он отбросит впоследствии, но которые носят до некоторой степени характер полезных комбинаций» [6, стр. 10].

«Не теорема интересна для психолога, а обстоятельства, при которых она добыта» [6, стр. 11].

«В продолжение двух недель я старался доказать, что не существует никаких других функций, аналогичных тем, которые я назвал впоследствии фуксовыми функциями; я был тогда очень невежественен; каждый день я садился к рабочему столу и проводил за ним час или два; я перебирал огромное количество комбинаций и не приходил ни к какому результату. Однажды вечером я выпил черного кофе, вопреки обыкновению, и не мог заснуть; идеи толпой возникали в мозгу; я ощущал как бы из столкновение до тех пор, пока две из них не сцепились… между собой, чтобы образовать стойкую комбинацию.

Утром я установил существование одного класса фуксовых функций, происходящих из гипергеометрического ряда; мне оставалось только редактировать выводы, что отняло у меня несколько часов». [6, стр. 12–13].

Исследование шло дальше. Возникали новые научные идеи.

«После этого я оставил Канны, где жил тогда, чтобы принять участие в экскурсии. Дорожные перипетии заставили меня забыть о математических работах. По приезде в Кутанс мы сели в омнибус для какой-то прогулки; в тот момент, когда я поставил ногу на подножку, у меня возникла идея, к которой, казалось, я не был подготовлен ни одной из предшествующих мыслей, именно: что преобразования, которыми я пользовался для определения фуксовых функций, тождественны с преобразованиями не-евклидовой геометрии»

«Я не сделал проверки, у меня не хватило бы на это времени, так как в омнибусе я возобновил начатый разговор; но у меня уже тогда явилась полная уверенность в правильности идеи. По возвращению в Канн я со свежей головой проверил вывод только для очистки совести».

«Затем я уехал в Мон-Валериан, где должен был отбывать воинскую повинность. У меня было тогда много различных забот. Как-то раз, когда я проходил через бульвар, предо мною вдруг предстало разрешение затруднения, которое раньше оставило меня. Я не старался немедленно разобраться в этом и только после службы снова взялся за этот вопрос. У меня были все элементы, мне оставалось только собрать и привести их в порядок. Таким образом, я окончательно редактировал свой мемуар без всякого труда».

«То, что поражает тут прежде всего — это проблески внезапного озарения, которые являются признаками предшествующей долгой бессознательной работы. Участие этой бессознательной работы в математическом творчестве кажется мне неоспоримым, а в других случаях, где это участие менее очевидно, все-таки можно было бы найти следы его. …Но с большей уверенностью можно предположить, что этот отдых был наполнен бессознательной работой» [6, стр. 12–14].